как Маргарита в её любимом отрывке «Фауста». Ева хмыкнула, шутка придала ей ещё немного храбрости.
– Я не спрашиваю. Знаю, как ты умеешь приключения находить на свою…
– Главное приключение, – Ева не захотела дослушивать, она уже достаточно хорошо знала своего преподавателя и его отношение к ней, чтобы понять, что там будет какая-то очередная пошлость, – которое я нашла, это вы, Илья Александрович. – Робость прошла, на смену ей пришли язвительность и негодование.
– Пойдём, – на этот раз Ева поняла, что он не спрашивает.
В его улыбке не было ни капли доброжелательности, было видно, что он преследует какие-то корыстные цели и от своего ни за что не отступится. Ему оставалось всего ничего. Он и так отставал от своего графика. Графика по разбиванию женских сердец. Она могла сколько угодно упираться, но он-то знал, что на самом деле Ева думает о нём, и довольно часто.
– А если я закричу? Что вы меня домогаетесь? Насилуете? Народ сбежится. – Она всегда знала, что лучшая защита – это нападение. Она пыталась тянуть время. Почему никто не выходит из корпуса? Наверняка уже человека два-три сдали и сейчас в коридоре рассказывают остальным, как всё прошло, пока она здесь стоит один на один с человеком, с которым её сводит злодейка-судьба снова и снова.
– Кричи сколько влезет, но я бы предпочёл, чтобы это было в несколько иных обстоятельствах. – Он представил, как сладко она будет стонать и извиваться от удовольствия под ним, а потом как будет расстроена, когда он уйдёт, не проронив ни слова, и начнёт делать вид, будто её не существует. Еве стало плохо от его хищного взгляда, но она пообещала себе, что больше не растеряется. – Все они слишком заинтересованы своими отработками. Они будущие медики, а не спасатели, никому из них нет дела до тебя.
Илья Александрович ошибался не часто, но сейчас как раз был один из тех редких случаев, когда он оказался не прав. Если бы он не был так занят пожиранием Евы взглядом, а она – мыслями о том, как же хочет убежать, то они бы заметили, как слегка скрипнула дверь анатомички и оттуда вышел кудрявый мальчик. Хотя Ева не была до этого момента на кафедральных отработках, происходящее после них она представила правильно. В коридоре корпуса парень с кудряшками встретил своего одногруппника, тоже пришедшего на отработку, и разговорился с ним о том, кто сегодня принимал и как. Узнать заранее о том, кто из преподавателей вытянул короткую спичку и будет вынужден сидеть на кафедралке, возможности не было. Расписания отработок с преподавателями не вывешивали, а лаборанты, на которых оставалась вся надежда, только отшучивались: «Кто надо, тот и будет». Кудрявый мальчик так и остался около двери и слышал достаточно, чтобы понять, кто перед ним, и что ситуация, свидетелем которой он стал около месяца назад, сейчас повторялась. В ту злополучную пятницу, которую Ева вспоминала с омерзением и неприятной тяжестью в животе и на душе, парень с кудряшками тоже был на кафедре биохимии. Он оставил свою тетрадь с лабораторными работами в кабинете и осознал это,