она обронила – есть на прицеле в Малаховке какой-то Сергей. Очень юный, очень красивый и совсем ей не пара.
Я не придала значения этому компоту.
А этот Сергуня и смажь все мои хлопоты!
Ладно. Про Сергуху потом…
Ходят мои молодые, ходят…
Ей жужжу про него – ангел, золотой и всё остальное такое. Ему про неё – то же.
Вижу, Иван без её согласности не дыхнёт. А ей хоть бы хны.
Знай она ноет:
– Тоска-а с ним. Придёт вечером… Я читаю. Сядет напротив, вымолчит часа два и уплёлся. Ни в кино, ни на танцы-скаканцы. Мученье без взаимности, а не любовь!
– Ничего. Распишетесь – слюбитесь!
Перед Маем Тоня увеялась в Малаховку в командировку на полтора месяца.
Заявилась до срока и пылает вся нервною любовью:
– Сваха! Поговори с ним. Сегодня или никогда!
Я Ивана в обточку.
А он, сердечный, остолбенел:
– Тако вразушки?!.. Как кирпичиком из-за угла… Сегодня и нельзя – воскресенье. Загсок на отдыхе.
Расписались они в понедельник утром.
Как я была счастлива! Наверное, больше молодых.
Их поздравляли все.
Заведующая райсобесом дала Тоне трехдневный отпуск.
Но Тоня сказала – снова поедет в Малаховку довершать командировку.
Её уговаривали, да она была неумолима.
– Мамочка! – звонила в Малаховку. – Радуйся или плачь. Я вышла замуж!
– Ты ж ещё вчера не заикалась!
– Вчера было вчера. А сегодня я, мама, законная жона! Встречай!
Все зажужжали: нехорошо в первый час замужества покидать законного супруга!
Тоня махнула рукой и пошла, покачивая гордыми бедрами, к автобусу.
– Не к добру, – выдохнули райсобесовцы хором и стали гадать, будут ли жить молодые.
В субботу она нагрянула в наши края в победном сиянии. Тут насыпались матушкинские родичи, и спелась вечеринка.
С полувечера Тоня нахохлилась, как курица на яйцах, обхватила голову руками и отвернулась от жениха.
Дом так и замер.
Иван раскис, не знает что делать.
Показываю: обними!
Он опасливо обвил талию и таращится на меня. Что дальше?
Вижу, рука плеть плетью висит, подрагивает. Где ж там нежности выскочить?! Показываю: поцелуй, позвони вниз! Дзынькни крепенько хоть разок!
Вспотел, растерянно пялит глаза то на меня, то на Тоню.
Отдохнул малость.
Решился, потянулся.
Она брезгливо оттолкнула.
Всё разгуляево онемело.
Жених безмолвно – в слёзы.
Его матушка и воскликни:
– Господи! Да это ж слёзы божьей радости!
Вызвала я в сени Тоньку.
Так и так, что ж ты, кнопка бесчувственная, сваху в грязь благородным лицом? Я ж тебя ангелом навеличивала! А ты что творишь, шизокрылая?
И знаете, что она отчебучила? Век не буду сводней:
– Не любила я Ивана!
Встречалась с ним, а сохла-вяла-убивалась-страдала по Сергею.
Я-то не могла распознать.
Он ихний, малаховский попрыгун.
И