пойдет ей на пользу. Социальная работница увидит нежность в ее глазах. Гарриет тоже это увидит.
Завтра утром первое посещение под наблюдением. Она сидит рядом с Уиллом и признается, что, возможно, теряет рассудок. Она продолжает вспоминать разговор с психологом и свои ответы. Следовало лучше подготовиться, нужно было уходить от вопросов про Сюзанну, больше говорить о Гарриет, о своей любви к дочери.
– Завтра у меня с ней будет всего час.
– У тебя все прекрасно получится, – говорит Уилл. – Ты должна поиграть с ней, да? И они будут наблюдать, как ты с ней играешь? Представь себе других родителей, с которыми они имеют дело.
– А если это мне не поможет?
Она вчера встречалась с социальным работником. Ее кабинет украшен детскими рисунками. Цветные мелки, фломастеры, пастельные карандаши. Примитивные изображения человечков и деревьев. Несколько котов и собак. Это место словно населено призраками, как если бы Фрида вошла в логово педофила.
В стену встроена камера. Кто-то нарисовал желтые лепестки вокруг объектива, который таким образом оказался в середине росписи, изображающей подсолнухи, словно чтобы ребенок не заметил.
Повторялись те же вопросы. Мотивы Фриды. Ее душевное здоровье. Понимает ли она основные родительские обязанности? Ее представление о безопасности. Ее стандарты чистоты. Социальная работница спросила о питании Гарриет. В холодильнике Фриды были контейнеры с едой навынос, немного батата, одна упаковка овсянки, два яблока, немного арахисового масла, сырные палочки, немного специй, молока всего на один день. Полки в шкафах почти пусты. Почему Фрида кормит свою полуторагодовалую дочку соленой едой из ресторана? Почему она не кормит ребенка хорошей диетической пищей?
На что простираются ее запреты в отношении ребенка? Как она проводит в жизнь правила? Какие рамки она считает нормальными? Угрожала ли она когда-нибудь Гарриет телесным наказанием?
Воспитывается ли Гарриет двуязычной? Что имела в виду Фрида, когда сказала, что ее мандаринский всего лишь поверхностный? Говорит ли она с родителями на китаизированном английском? Не лишает ли она тем самым Гарриет важнейшей части ее национальных корней?
Как насчет их любимых игр? Возит ли она к кому-нибудь дочку на игры? Как часто она приглашает бебиситтеров и досконально ли она их проверяет? В какой степени она считает допустимым обнажаться перед дочкой, заниматься сексом у нее на глазах? Каково ее отношение к манерам, аккуратности, чистоте, времени, когда нужно укладывать спать, шуму, телевизору, послушанию, агрессии?
Вопросы были детализированы в большей мере, чем это предполагала Рени. Как и прежде, Фрида пыталась копировать мамочек с детских площадок, но в ее ответах было слишком много неуверенности, слишком много противоречий. Она не проявила достаточного внимания, достаточно выдержанности, достаточно преданности, достаточно китайскости, достаточно американскости.
Никто бы не назвал ее естественной. В кабинете социальной работницы ее черный костюм