он не был. И вот Герасим вырос. Он стал образцом надежного человека, среднестатистически утвердившегося на своем месте. Сытого, довольного жизнью, в которой у него есть место.
Но где-то в глубине души Герасим оставался хорошим человеком.
Наверное.
Я все еще размышлял о том, что же за человек этот Герасим, когда Ярослав уволок меня в темный уголок посекретничать. И, хоть угол находился достаточно далеко от Герасима, я все еще имел возможность лицезреть его авторитетный силуэт в белой рубашке. Именно в том углу Ярослав объяснил мне, что благосклонность главврача нам не помешает. Объяснил по секрету: Герасим об этом еще не знал.
Еще Ярослав сказал, что сообщить об этом Герасиму придется мне. О том, что нам нужна его благосклонность. Мол, в общих чертах он ему все обрисовал, но к главному вопросу еще даже не подобрался.
Я этого не хотел. Я этого не хотел и я не знал, как это сделать. Я еще ни разу никому не сообщал о том, что мне нужна благосклонность. Я даже не знал, что именно под этой благосклонностью подразумевается!
Но в те славные времена я был наивен и полон надежд. Я еще верил, что все гениальное просто, поэтому собрал волю в кулак, пересек спортивный зал, встал под свет лампы и спросил:
– Гера, ты нам поможешь?
И он заржал. По-настоящему заржал! Затрясся весь, лицо собралось морщинами, а моя вера в чудеса сильно пошатнулась.
– Ребята, да вы что, сдурели? – с усталой снисходительностью поинтересовался он.
Я помнил его совсем другим. Хлипким для своего возраста мальчиком в очках.
Да, от того пацана, что мы знали, не осталось нихрена. Профдеформация. Гораздо позже я понял, что врачам вообще не нравится, когда их по мелочам дергают, тем более малознакомые одноклассники.
Вдруг Ярослав схватил меня за рукав и оттащил в сторону.
– Денег хочет, – шепнул он. Ярослав вообще не думал о том, что врачам не нравится.
Ну да, именно поэтому Ярослав мне и нужен, подумал я тогда. Делать дела. И как я раньше не вспомнил об этом его качестве! Конечно, дела он делал так, что лучше б и не брался вовсе, но такой подход иногда нужен. Я имею в виду, когда ты слишком много думаешь о последствиях, ты не рискуешь.
И я спросил:
– Что теперь? – Потому что я был полностью готов к любым действиям.
Ярослав посмотрел на меня, как на идиота.
– А теперь мы разойдемся по домам и будем каждый день батрачить на хреновых работах, пока не сдохнем от нищеты. Надо дать ему, вот что.
– Дать?
– Денег. По крайней мере, хочет он их, но ты можешь предложить что-то ещё.
Я стыдливо посмотрел на Герасима. Герасим бесстыдно смотрел на нас в темный угол.
Да, похоже, он чего-то ждал.
Я кашлянул.
– Неудобно как-то.
– А что тебе удобно? – нервно вскинулся Ярослав.
Я не знал, что мне удобно, и снова взглянул на Герасима.
– У меня налички нет, – вспомнил и обрадовался я.
– А что есть?
Ярослав был безжалостен. И я обреченно