бы не отпустил меня, если бы был хоть малейший шанс засадить его за решетку!
Меня привозят в участок. Я ни разу здесь не была. Несмотря на то, что Саша каждый день приходил сюда на работу. Это не то место, куда бы любимый пригласил на свидание. И Саша всегда говорил, что каждый день, выходя отсюда, думает лишь о том, чтобы поскорее очутиться рядом со мной. А теперь его нет, и тех счастливых минут, которые мы провели вместе, не вернуть.
На глаза наворачиваются слезы, но нужно быть сильной. Усилием воли подавляю в себе непрошенные эмоции. Все это ни к чему, и Сашу не вернет!
А как же я? Может, стоит сказать о том, как было на самом деле? Чем это поможет Саше? Чем поможет мне? Это вернет мою жизнь? Правда может спасти хоть кого-то?
Нет. Я это знаю. Чувствую.
Он сказал, что любые отклонения от плана ни к чему хорошему не приведут. И он бы не отпустил меня, если бы не был уверен в этом на сто процентов.
– Проходи, Ева, садись, – говорит мне Андрей, заходя в кабинет.
Здесь все так строго и просто. И уныло. Взгляд падает на пустой письменный стол рядом с тем, за которым сидит Андрей. Не знаю чей он, но мне почему-то кажется, что за ним раньше сидел Саша. Эта догадка, словно каменной плитой, давит на меня. Так невыносимо, больно. Хочется выть в голос. Но я молчу, сохраняя на лице маску спокойствия. Как кукла, у которой может быть только одно выражение лица.
– Зачем я здесь? – спрашиваю. Мой голос немного дрожит. Но, возможно, следователь спишет это на непривычное волнение от того, что меня вызвали по неизвестной причине.
– Ева, мне очень неприятно об этом говорить, – начинает Андрей, а я уже знаю, что последует дальше. Сердце больно кольнуло в груди, и по телу пробежал холодок. – Саша вчера погиб.
Так долго сдерживаемые слезы полились бурным потоком, я больше не могу держать это все в себе. Рыдания душат, сдавливают горло, мне стало трудно дышать.
– Вот, выпей, – протягивает мне Андрей стакан воды.
Я почти не вижу его, как и стакан с водой. Протягиваю руку, хватаю на ощупь граненную поверхность, делаю большой глоток и тут же давлюсь, начиная кашлять.
– Прошу тебя, успокойся, – говорит Андрей беспомощно. – Может, позвать врача?
– Нет, – мотаю головой. Меня душат рыдания, и я снова, который уже раз за последние сутки, усилием воли подавляю истерику. Это невероятно трудно, но так нужно.
Саша, мой любимый. Его больше нет. Нашего общего будущего нет.
Ничего не осталось, лишь пепел воспоминаний.
– Не нужно врача, – с трудом выдавливаю из себя, – дай мне пару минут.
Андрей протягивает мне носовой платок. Вытираю лицо, медленно складываю платок аккуратным квадратиком, пытаясь переключиться на эту простую задачу и перестать думать о Саше.
– Как он погиб? – спрашиваю.
– Его убили, Ева, – говорит Андрей. Я знала об этом и раньше. Я даже знаю, кто и как его убил. И за что убил тоже знаю. И где найти убийцу, могу сказать.
Могу и не могу одновременно. Он все решил, все подстроил. Он не даст мне