ему немедленно выписали штраф, а следом еще один, за то, что своим «Заткнись!» он нарушил тишину и оскорбил чувства представителя правопорядка. Да, разумеется, грубость относилась не к Серому Сержанту, но чувства такая тонкая эфемерная штука…
Впрочем, Оттенок Серого не имел претензий. Хотя бы потому, что иметь претензии к полиции было неправильным и каралось отнюдь не штрафом. А так он лишь месяц будет жить на половинном пайке и читать установку в три раза чаще.
Буферная зона
– Что в нем интересного? – антенны на голове Валерия недоуменно вытянулись. – Подождите… Оно меняется!
По пятну расползались черные кляксы, космос выцветал, звезды в нем тускнели, угасая.
– Форма жизни пытается описать нам свою проблему, – предположил инсектоид. – Образная коммуникация.
– Вселенная исполнена метафор… – рассеянно пробормотал профессор. – Это предвестник…
– Чего?
– Откровение. Помните?
– Контакт с фелиноидом? – тоном оскорбленного достоинства спросил инсектоид. – Такое не просто забыть. Он мне в голову залез. Очень неприятно было.
Внутренний мир
Правитель из окна кабинета хмуро смотрел на раскинувшееся внизу полотно Серого Мира. Он чувствовал себя преданным. Лизины слезы, слезы Памяти, переносившие его в прошлое, в ненавидимый им мир ярких красок и разнообразных жизненных форм, чтобы он уничтожал его раз за разом… Сегодня с этими слезами было что-то неправильное. Будто оборвалась невидимая связь, которую он ощущал, сколько себя помнил. Связь с Вселенной. Она вела его, одобряла, утешала. Постигала себя через него. Он представлял ее огромным живым организмом, сердцем которого был мир. Тогда еще разноцветный, не стабильный, изменчивый. И пугающий. Он причинял ей боль, этот мир, она кричала о помощи и была услышана одним маленьким бесцветным порождением серой службы. Он обуздал исступленно колотящееся сердце, соткал из обитателей разноцветного мира серое полотно. Подарил Вселенной стабильность, а она отвернулась от него, как от надоевшей игрушки. При мысли, что кто-то сейчас, один или несколько, ощущают то же, что еще недавно чувствовал он, Правителю становилось невыносимо.
– Ёжик не съежится, – Правитель отшвырнул записку, которую все это время крепко сжимал в кулаке, встал на подоконник и распахнул окно.
– Опасно принимать сиюминутные желания вселенной за ее волю.
Правитель вздрогнул. За все годы он не смог привыкнуть к Лизиным бесшумным незваным появлениям.
Она стояла у него за спиной, и в голосе ее слышалось разочарование.
– Связи больше нет, – глухо сказал он.
– С тобой нет, – мягко поправила Лиза.– Теперь другому предстоит выбор. Или другим…
– Между бегством в неизвестность и смертью. Одно и то же.
– У неизвестности есть надежда, у смерти нет. Еще можно все изменить.