всю силу там, требовал какой-то самоотдачи.
– Боже мой! Невыносимо! – не удержалась тут Ксения, хоть так давая понять Рите, что ложь её не съедобна для той, кого она перекормила этой отравой ещё в подростковой юности. Рита прищурилась ещё больше. При этом рот ощерился, и что означала гримаса, отвращение или смех над той ситуацией, было непонятно. Юное лицо пропало, вместо него возникла жуткая маска.
– Он ничуть не постарел, но… ты же понимаешь, там нет тех, кто ему нужен. Он весьма разборчив…
Искусительница расширила, наконец, свои кошачьи окуляры, молниеносно блеснула ими в зрачки Ксении, породив в ней временное ослепление.
– Ко мне бесперебойно поступает вся информация оттуда. Ты же тогда не согласилась, вот он и вызвал бывшую «жену», и у них начался повторный расцвет отношений, давший и плоды. У неё там четверо детей родилось от него.
Ксения болезненно затаилась, не желая выдать своей зависти и ревности Вороне. Но Ворона и сама была переполнена тем же.
– Если бы ты не улетела назад, ну мало ли, не смогла? Интересно, какой бы ты стала там? Волосы бы выпали, кожа резко постарела, веки обвисли, и глаза были бы тусклые? Ты, если учесть количество этих твоих омоложений, не можешь покидать Землю, и все эти вживлённые защитные штучки в тебе не работают там, в иных средах, как происходит у других людей, не избранных. Ты уже полностью, по сути, искусственная. Условно живая. А как будет со мной?
– Я не обижаюсь на твои ругательные выпады. Тебя что-то задело в моих речах? Ревность к той? Да это смех! Та, к кому ты ревнуешь, – поглупевшая, подурневшая от своего безостановочного конвейерного материнства инопланетная пчелиная матка. А чего ей там и делать, если всю работу делают другие, а она только и сидит в своей геометрической и нелепой конструкции, сооруженной там ей на радость. И ты – роскошная женщина, редкая, замечу, в наше время. Ты способна пробуждать атавистические влечения в любом сапиенсе, даже самом умственно-развитом и стерильном от прошлых животных излишеств. Меня уже одолевают по поводу тебя мужчины. Кто ты, что тут делаешь? И это, заметь, интересуются не мальчики, а солидные статусные люди. А что же будет, когда ты вернёшь себе юность? Если, конечно, согласишься на мои условия.
Так вот в чём дело! И дара богов не жалко ради осуществления мести. – Что же ты не смогла её одолеть? Ту? Заставить его забыть о ней? – Ксению ничуть не заинтересовала информация об озабоченных, «статусных» инкогнито. Может, их и не было ни одного, а это был неумелый комплимент Вороны.
– Я другая, чем ты. Да и не было у него ко мне той безумной любви в прошлом. Я сама его соблазнила, сыграла на мальчишеском любопытстве. А тебя он любил. Ты сама всё испакостила настолько, что и поправить было ничего нельзя. Ты же рехнутая была! Я всегда говорила твоему отцу: «Лечи ребёнка»! «Нет! Она нормальная, но слишком эмоциональная. Остынет». Но ты же не остыла? Хотя и покрылась коркой льда, я же чую, какие в тебе спрятаны гейзеры до сих пор. Нет? Конечно, Ксен не тот, кто опробует их на себе. Шкура тонка