в роскошный ресторан, заказать бутылку самого дорогого коньяка, купить Надежде брильянтовое колечко, которое по возвращении домой обычно пряталось в один из многочисленных тайников.
В конце лета Матвею Ивановичу позвонил Станислав Саранов, давний знакомый, любитель антиквариата, с которым они сговорились встретиться в многолюдном парке во избежание любопытных глаз.
Мужчины обменялись обычными приветствиями, после чего Саранов перешел к делу.
– Матвей, помнишь Никиту Мартова, перекупщика? На днях он вернулся из Питера, привез оттуда мелочь – пару статуэток в стиле барокко, брошки грошовые, по его утверждению, вынесенные из запасников Эрмитажа, но я не сильно ему верю, иногда врет, как Мюнхгаузен. Каждая вещица у него оригинал со стола царского, икона самого Рублева, а картина непременно кисти Репина. Я посмотрел товар, но ничего не взял, обыкновенная дешевка. Он состроил обиженную физиономию, видно ожидал, что я раскрою карман пошире. Попрощался с ним, собрался уходить, как он мне сует фотографию. Я взял ее в руки, смотрю, на снимке вещица очень интересная, похожа на работу известного мастера, сразу видно – первоклассная, вензеля из цветного металла, эмалевые миниатюры.
«Это что за штучка?» – осторожненько спрашиваю, не выдавая интересу.
«Яйцо Фаберже, самое настоящее, сделано по заказу императрицы, жены Николая Второго. Практически было готово перед самой революцией, но в руки царские не попало. Мастер, некий Василий Зубов, миниатюрист, не успел вернуть яйцо хозяину, Карлу Фаберже. Известно, что тот поспешно сбежал вскоре после революции в Швейцарию».
«А тебе откуда известны такие подробности?»
Никита гордо выпятил грудь и многозначительно добавил: «От владельца».
«Владелец кто, выкладывай».
В моем голосе явно проявились нетерпение, куда подевалась моя сдержанность, ты, Матвей, меня, конечно, поймешь. Сам знаешь, днем с огнем не найти такую редкость. Нажал я на него, обещал солидные комиссионные, представь себе: яйцо Фаберже находится у дочки этого самого Зубова в Ленинграде. Женщина она уже немолодая, деньги ей нужны, но не в России.
Матвей вопросительно поднял брови.
– Что ты имеешь в виду?
– У нее во время войны единственный сын пропал на фронте. Она его почти тридцать лет разыскивала, а он, оказывается, жив и здоров, проживает в Западной Германии, женился вроде бы на немке, дети имеются, трое. Как он оказался там, покрыто тайной. Она подала прошение на переезд к нему, надеется получить разрешение по гуманитарным обстоятельствам. Вывести такой антиквариат за границу не представляется возможным, как ты понимаешь.
– А каким образом, она сына разыскала?
– Через Красный Крест.
Матвей помолчал, затем спросил:
– Сколько она хочет за игрушку?
Саранов назвал сумму.
За такие деньги можно было купить пару «Жигулей» и кооперативную