мурашки, щеки заливает краской, волоски на коже встают дыбом – и так каждый гребаный раз!
Повернув голову, вижу, как Градский усаживается на барный стул напротив меня.
На его щеках орущие красные пятна, в темной шевелюре бардак, а на шее… красное пятно, в остальном ничего не говорит о том, что я увидела пятнадцать минут назад.
Его глаза останавливаются на моем лице, и они совершенно невозмутимые, а я готова провалиться сквозь землю, потому что от взгляда на него мое тело опять электризуется.
Потираю ушибленное плечо и задираю повыше нос.
– Как дела? – спрашивает он так, будто ничего не случилось.
На его лице ни тени радости от встречи со мной. Ничего, просто вежливое «как дела» и чуть более внимательный, чем обычно, взгляд. Хоть что-то новое.
Со мной много чего случилось за это время, но вываливать ему свои новости как ни в чем не бывало я не хочу.
– Лучше всех, а твои?
На нем черная футболка и клетчатая рубашка, которая натягивается на широких плечах. Мой рот наполняется слюной, когда смотрю на эти плечи, мечтая обвести пальцами твердые мышцы и почувствовать на себе его руки…
Я зла на него. Рассержена. Хотя он в принципе ни в чем передо мной не виноват.
– В порядке. Дать тебе номер моего психоаналитика? – интересуется как бы между делом. – На случай психологической травмы.
Закусив изнутри щеку, кошусь на брата.
Он роется в холодильнике в двух метрах от нас, и Градский прекрасно знает, что Андрей нас не слышит.
Это всегда манило меня в Градском. Его уверенность и нахальство, от которого у меня в животе бабочки, а сердце неуправляемо трепещет.
– А тебе дать номер хорошего венеролога? – говорю, понизив голос.
– Я использовал презерватив.
Мой рот открывается, а Градский трет ладонями лицо и бормочет:
– Ладно, забудь.
– Я знаю, что такое секс… – выдавливаю из себя подобие улыбки. – Мне не пять лет.
– А, ну да, – криво усмехается. – И что такое секс?
Влад ждет ответа, выписывая по моему лицу взглядом внимательные круги.
– Это когда двое людей занимаются любовью.
– Неправильно. Это когда двое людей трахаются, сбрасывая напряжение, любовь здесь не обязательна.
Жар ползет вверх по моему лицу.
Что с ним сегодня?
– Кажется, это называется цинизм. – Разглядываю свои ногти.
– Он самый. Текилы?
– Алкоголь противопоказан детям и беременным женщинам, – сообщает мой брат, возникая рядом и ставя перед мной банку с колой.
– Иди в задницу! – шиплю рассерженно.
Зато Влад громко смеется, чуть выгнув жилистую шею.
– Че случилось? – Андрей задерживает взгляд на моем лице.
– Ничего… – прячу от него заплаканные глаза.
Сама хватаю со стола бутылку текилы и две рюмки. Осматриваю их с тщательностью рентгена, чтобы не глотать алкоголь после кого-то. Рюмки чистые, а на лице Градского ирония.
– Давай уже.
Он