в сторону, к стене, чтобы помедитировать.
Убиваю в голове все мысли. Ни одну туда не пускаю. Если потеряешь концентрацию, тебя «несёт», и ты уже себя не контролируешь. Творишь фигню, руки не слушаются и голова тоже. Полный аффект.
У меня такое было. Словить это состояние самое отстойное из того, что может случиться на сцене с пианистом.
Меряю шагами коридор рядом с выходом на сцену и разминаю пальцы, сжимая и разжимая кулаки.
Сегодня заключительный концерт фестиваля в честь юбилея консерватории. Он уже полтора часа длится. В зале моя семья и Кристина, и еще человек двести гостей, в том числе министр культуры и мэр Москвы.
Это накладывает ответственность!
Сейчас на сцене хор с партией фортепиано, но через мои наушники ни единого звука не пробивается. Сначала меня поставили к ним, но потом перебросили в другую партию.
Сердце начинает скакать, когда хористы высыпают из зала в коридор, а техники начинают менять инвентарь.
Тру вспотевшие ладони о бедра. На мне черное шелковое платье в пол с узкими рукавами. Полностью закрытое спереди и с вырезом до середины спины сзади. Мне в нем комфортно, даже несмотря на то, что на мне нет лифчика. Соски спрятаны под гладкими силиконовыми накладками, поэтому мне не угрожает опозориться распущенностью. Мои волосы забраны назад и скручены в гладкую улитку.
Я знаю свою партию наизусть. Я готовила ее к экзамену, плюс за неделю репетиций вызубрила ее так, что смогу сыграть даже в следующей жизни.
По голой коже спины пробегает сквозняк. Окно открыто нараспашку.
Ребята с дирижерского раздают пластинки жвачки. Мне тоже предлагают.
Отрицательно качаю головой. В консерватории есть своя «богемная» тусовка, из которой я выбиваюсь.
Пальцы покалывает.
Эти минуты перед выходом самые ужасные и прекрасные в жизни музыканта. Прекрасные – потому что только на сцене получаешь внутреннее удовлетворение от момента, к которому столько готовился. Ты отдаешься музыке, доставляешь удовольствие аудитории. В этом суть моей сумасшедшей профессии.
– Беккер… – Дергает меня за локоть Наташа, наша главная скрипка. – Але, выходим…
Достав из ушей наушники, высыпаю их в ладонь хориста и вручаю ему свой телефон.
– Подержи… – прошу парня.
– Удачи, – желает он беспечно.
Лучше бы я была хористкой.
– Угу… – Просовываю руку под горло платья и достаю свой кулон.
Сжимаю его в ладони и подношу ее к губам.
Это серебряный скрипичный ключ на длинной цепочке.
Я ношу его с пятнадцати лет. Градский подарил мне его на день рождения.
Он, наверное, уже давно об этом забыл. Это же не кольцо с бриллиантом. Это самая настоящая безделушка. Даже не знак внимания. Он просто вручил мне коробочку мятного цвета на пятнадцатый день рождения и с легкой ухмылкой подергал за косу.
Я слышу свою фамилию среди других, когда ведущий объявляет наш выход.
Опять будоражит мандраж. Волоски на затылке шевелятся.
Черт. Черт. Черт…
Спокойно!
Все