мистического соединения с трансцендентным Абсолютом, он означает скорее порыв веры к единению с глубиной жизни, охвачен ли этим порывом индивид или какая-либо социальная группа. В такой «мистике» больше протестантского, нежели католического наследия; но это действительно мистика – попытка подняться над отчужденной «объективностью» и пустой «субъективностью» современной эпохи. С исторической точки зрения можно сказать, что экзистенциальная философия стремится вернуться к докартезианскому подходу, когда глубокая бездна между «сферами» объективного и субъективного еще не возникла, и сущность объективного могла быть обнаружена в глубине субъективности, в которой Бог наиболее близок душе.
Эта проблема и такое ее решение в некоторых отношениях специфичны для немецкой ситуации, однако в остальном являются общими для всей европейской культуры. Это отчаянная борьба за обретение нового смысла жизни в реальности, от которой человек был отчужден, в культурной ситуации, в которой две великие традиции – христианская и гуманистическая – утратили всеобъемлющий характер и убеждающую силу. Поворот к Innerlichkeit, внутреннему опыту, или, точнее, к созидательным истокам жизни в глубине человеческого опыта совершился во всей Европе. По причинам социологического характера в Германии он был более философским и более радикальным, нежели в иных странах. Он превратился в ту квазирелигиозную силу, которая на протяжении первой половины XX в. трансформировала общество – сначала в России, а затем в других частях Европы.
Для понимания экзистенциальной философии может быть полезно сравнение с той ситуацией, которая имела место в Англии. Англия – единственная европейская страна, в которой экзистенциальная проблема обретения нового смысла жизни не имела значимости, поскольку там уживались бок о бок позитивизм и религиозная традиция, объединенные социальным конформизмом, не позволяющим ставить радикальные вопросы о смысле человеческого существования. Важно отметить, что в этой стране, в которой не было экзистенциальной философии, в период с 1830 по 1930 г. религиозная традиция оставалась довольно сильной. Это еще раз показывает, насколько развитие экзистенциальной философии зависит от факторов, связанных с разрушением религиозной традиции на европейском континенте.
В своей борьбе против бессмысленности современной технологической цивилизации философы существования применяли разные методы и преследовали разные цели. Для всех них подчеркивание экзистенциального было лишь одним из факторов, которые можно проследить. Шеллинг разделял веру немецких романтиков в то, что новая философия, и в особенности новый подход к объяснению феномена религии, способна создать новую реальность. Но эти надежды не осуществились, его непосредственное влияние осталось чрезвычайно слабым и ограничилось периодом реставрации. Значение Фейербаха для экзистенциального мышления состоит главным образом в его критике гегелевского