кто она. В дни моей молодости все это знали. Она из Парижа – так, во всяком случае, она утверждала. Запамятовала уже, как назывался ее салон – как-то по-французски, – но клиенток, насколько я помню, у нее было хоть отбавляй. Особенно славились ее банты.
– Банты?
– Это, можно сказать, был ее фирменный знак. Бант Руссель. В той или иной форме они присутствовали на всех без исключения платьях, что она шила. На плечах, на талии, на юбке. Тогда она была очень модным дизайнером, особенно с ее акцентом и небольшим изящным салоном, обещающим, что ее платья принесут удачу в браке.
Рори подняла на мать заинтригованный взгляд:
– Удачу в браке?
– Ну, так здесь поговаривали. Бродил среди женщин такой нелепый слух, будто бы ее свадебные платья гарантируют счастливый исход замужества. Дескать, она шила их вручную и для каждой заказавшей у нее платье невесты делала индивидуальное заклинание на удачу. Отличная фишка, надо признать, – если, конечно, можешь заставить людей в это поверить. Хотя, если подумать, большинство невест готовы поверить во что угодно. Подбрось им какую-нибудь французскую штучку – и они станут есть у тебя с руки. Чем она и пользовалась. Мои подружки были просто без ума от ее платьев.
– Но только не ты.
Камилла пожала плечами:
– То, о чем я грезила в юности, не было материальным. Какой-то местный свадебный салон никогда бы не исполнил моего желания.
– Почему?
– Я была из семьи Лоуэлл, дорогая. А для Лоуэлл не могло подойти ничего, кроме роскошного – такого, как полагается, – платья из Парижа. И мы, естественно, отправились в Париж – наведаться в модный дом Диора. Из Бостона мы выехали с двумя чемоданами, а вернулись с семью.
– Диор! – даже ахнула Рори. Она никогда особо не интересовалась модой, но даже она знала, что свадебное платье от Диора стоит целое состояние. – Надеюсь, фотографии с ним у тебя сохранились. Ты, должно быть, смотрелась очень величественно.
Камилла небрежно фыркнула.
– Оно было белое, типично французское, а еще такое тесное, что мне казалось, я бухнусь в обморок, даже не дойдя до алтаря. Впрочем, со своей задачей оно справилось.
Со своей задачей.
Эти слова в полной мере передавали все отношение Камиллы к священным узам брака. А также ясно давали понять, что пора возвращать разговор в прежнее, куда менее опасное русло.
– А что еще ты знаешь о Солин Руссель?
– Да совсем немного. А что?
– Ну, это же целая история! Разве нет? Зачарованные свадебные платья, чтобы «жить долго и счастливо». А потом ее салон, весь ее бизнес уничтожен пожаром. Странно, почему она так больше и не открыла ателье? После общения с ее адвокатом у меня сложилось впечатление, будто она живет затворницей. И это очень грустно.
– Я помню тот пожар – вернее сказать, до меня дошли о нем вести. Это случилось примерно в то же время, когда умер твой отец. Не помню уже, с чего все загорелось, но слышала,