встречаемости различных признаков – применительно к половой принадлежности обследованных. Статистика такая есть. Коэффициенты имеются, формула специальная.
– И это – железно?
– Да как тебе сказать? Теория вероятности…
– Ну вот – теория вероятности! Скажите тогда уж – блондинка или брюнетка по вашей теории получается?
– Женщина молодая, симпатичная, достаточно стройная, полагаю. И пользуется хорошими духами, если, конечно, не одеколоном вашего брата записка попахивала. Я не особенно в этом разбираюсь, Гвидонша.
Пообедав в кафе «Сирень» и получив в гардеробе свою куртку, Гвидон Тугарин в одной из вышедших из малого зала молодых дам неожиданно быстро, с первого взгляда, в общем-то, узнал ту самую девушку, которая позавчера вечером приходила к Скалыге. Измени она причёску, надень другие очки – он, возможно, и сомневался бы. Но этого не случилось, и молодая женщина была стопроцентно позавчерашней.
Знакомство с нею могло бы пригодиться. Сделать это можно, не злоупотребляя служебным положением, организовав, скажем, случайное знакомство. А оказаться узнанным ему не грозит – лица его она не видела и одежда на нём сегодня иная.
«Это дело добровольное: родился – живи», – мысленно усмехнулся Тугарин. Штрихи самоусмешек среди ежедневности – своего рода психологическая коррекция, предварительная и предваряющая.
Он почти замер у зеркала, его организм – в ожидании сигнала к действию. Всё, что способно породить движение (энергия, материальное начало), сместилось в ближайший тыл глазам, вниманием напряжённым. Только руки продолжают машинально затягивать петлю галстука.
В тот момент, когда она отвернётся к зеркалу, чтобы с элегантной безупречностью уложить шарф вокруг шеи, он стремительно, но плавно (на цыпочках?) преодолеет разделяющее их расстояние. С таким расчётом, чтобы она заметила его лишь в самом конце манёвра. И, когда она обернётся с застрявшими около шеи кистями рук, он предстанет перед нею, держа в разведённых на ширину плеч руках её плащ. «Сударыня, вы позволите мне оказать вам (Вам) эту маленькую услугу?» – исключительно спокойно, голосом не ожидающего отказа человека произнесёт он.
И она, конечно же, охотно позволит. Ну а если возникнет непонимание, он явит величайшее смущение, в состоянии которого даже самой жестокосердной женщиной (а таковых крайне мало) мужчина оставлен быть не может.
Шее – очень некстати – стало тесно в объятиях галстука, и перемещение его, так хорошо задуманное, было оркестровано кашлем. Гвидон, тем не менее, вовремя схватил плащ и, мучительно удерживая кашель, отчего глаза его оказались чрезмерно вытаращенными, затряс этим плащом перед молодой женщиной. Она взглянула на Гвидона с недоумением и сделала попытку обойти его.
– Э-э, пожалуйста! – запротестовал Гвидон. – Кхе! Кхе!
– Нет-нет! – пятясь и пряча руки пониже груди, сказала женщина. – Я – в своём…
Гвидон пуще прежнего (хотя куда уж, казалось бы) округлил свои