странными, тревожными. Она любила девочку так, что не передать словами. На свете не хватит слов. Сам ребенок не вызывал беспокойства: жизнерадостный, сильный. Но когда проходили недели, потом месяцы, потом годы без рождения еще одной воительницы, Кхара боялась, что племя может ополчиться против юной Аманкхи. Когда придет ее время править, не будут ли они слишком недоверчивы к ней? Неужели ее статус последней девочки, родившейся в Скорпике, оставит на ней метку злосчастья?
После Аманкхи воительницы рожали мальчика за мальчиком. Увеличение доходов от торговли мальчиками было первым сигналом, но последствия распространялись по бесчисленному множеству других направлений. Ропот и шепот беспокойства нарастали по мере того, как в лагерях все реже раздавался веселый лепет малышей. Козье молоко раньше предназначалось только для кормления детей, чьи мамы не могли кормить сами, но теперь козьего молока было достаточно, чтобы делать сыр на зиму. Любой желающий мог отведать его. О правде редко говорили вслух, но все о ней знали. И со временем положение усугублялось – расхождения перерастали в разногласия и, в конце концов, в катастрофу.
Масштабы надвигающейся катастрофы беспокоили Кхару. Она знала, что должна принять меры, внести изменения, подготовить свой народ к тому, что может произойти. Но ей казалось невозможным, что Бездевичье может продолжаться. Каждый раз, когда воительница рожала – хотя теперь это случалось гораздо реже, – в ее груди все еще теплилась искра надежды, что ребенок может оказаться девочкой. Но как только крик новорожденного оглашал мир, а лица повитух выдавали все, что нужно, эта нежная, уязвимая искорка надежды вновь угасала.
Когда она вернулась домой после наблюдения за девочкой, которая, как она предполагала, когда-нибудь убьет ее, ее собственная дочь мирно свернулась калачиком на раскладушке в их шатре. Темные волосы ребенка образовали густое облако вокруг ее светлой головки, скрывая спящее личико. Весна пришла рано, и они переехали из зимнего лагеря в летний за два месяца до того, как в Сестии начались ежегодные обряды – в этом году Обряды Малой Луны. Поэтому у них был свой шатер, и им не нужно было собираться в большом количестве, чтобы согреться ночью. Аманкха могла свободно бродить, пока ее мать занималась другими делами в лагере; другие матери оберегали ее от самых страшных опасностей. Теперь она лежала здесь, погруженная в крепкий сон, и Кхара чуть не упала на колени при виде ее нежной, уязвимой спины, которую королева-мать увидела, как только опустила полог, чтобы загородить солнечный свет.
Больше всего на теле дочери она любила маленькое родимое пятно в форме солнца между лопатками. Ее широкие скулы, веселые глаза, пухлые коленки и запястья – она любила все это, но именно круглая коричневая отметина размером меньше ногтя ребенка всегда вызывала нежность в сердце Кхары, готовом выскочить из груди.
Кхара поцеловала родимое пятно и легла рядом со спящей девочкой, прижавшись к ее маленькой спине своим гораздо более крупным телом. Ее сердце все еще билось, слишком громко и быстро. Она надеялась, что тёплая тяжесть детского