Точнее в комнату Эмми, но теперь-то она наполовину моя, правда?
Как и говорил Дегре, там уже лежал тюфяк.
– Жан пообещал к концу недели вторую кровать справить. – Эмми выдала свежее постельное белье. – Он так-то парень рукастый. Ловелас, конечно, но если близко к себе не подпускать, то все хорошо. – Она забралась с ногами на свою постель.
– Вы, наверное, с рождения знакомы? – поинтересовалась я, расстилая простынь.
– Нет, что ты! Его Дегре с супругой за год до пожара привезли. – Эмми покосилась на дверь и быстро-быстро зашептала: – Ходят слухи, что он у себя какую-то девку обрюхатил, а потом сюда сбежал, чтобы не жениться. Но я не верю, Дегре не стал бы в таком деле его покрывать. Застелила? Идем, шею обработаю.
Она прикоснулась к отметине, и я зашипела от боли.
– Смирно сиди! – шикнула девушка. – Такая большая, а потерпеть не можешь… Сколько тебе, кстати?
– Двадцать пять.
– У-у! Замуж давно пара. Надо попросить хозяина, пусть мужа хорошего подыщет.
– Не надо, – улыбнулась я. – Как-нибудь сама.
– Ну как хочешь, – Эмми аккуратно приложила к шее смоченную в отваре марлю. – А мне семнадцать. Ты не думай, я замуж тоже не тороплюсь, хотя Дегре как-то чуть не просватал, – она хихикнула. – Я тогда суп пересолила, а он рассердился. Сказал, что обязан воспитать меня умелой работницей в память о матушке и выдать замуж. И раз с готовкой не получилось, то с замужеством-то точно не прогадает. Мы с Жаном его еле отговорили.
– А твой отец? – Я повернула голову, чтобы было удобнее. – Отец тоже погиб в пожаре?
Эмми нахмурилась.
– Жив. Но говорить о нем не буду. Лучше принесу нам с тобой чай, хочешь? И сладкие булочки.
– Хочу.
Девушка закончила с лечением и, велев сидеть не двигаясь, ушла на кухню.
А я от нечего делать принялась осматривать спаленку: старенький комод, узкий платяной шкаф, столик с зеркалом. На столике небольшой обгоревший семейный портрет… Молодая женщина, маленькая девочка и… Крот?
На следующий день, около трех часов пополудни, в лавке появился покупатель.
Я изумленно замерла с метлой в руках, боясь спугнуть. Думаю, Жан удивился не меньше. Особенно когда разглядел клиента получше.
Это оказалась невероятной красоты женщина с фарфоровой кожей и небесно-голубыми глазами, а ее точеная фигурка была столь изящна, что Жан буквально расплылся в восхищении.
– Ах, я, наверное, не вовремя, – проворковала она, бросив быстрый взгляд на метлу. – У вас уборка.
– Что вы, что вы! – воскликнул Жан и засучил рукава. – Мы работаем! Поломойка уже все закончила и уходит. София, слышишь? Поломойка уходит!
– Ухожу, – согласилась я.
Отложив метелку в сторону, торопливо вышла, но дверную створку закрыла не полностью, оставляя крохотную щель, к которой сразу же прильнула.
– Чем могу помочь прекрасной госпоже? – Жан обратил все внимание на покупательницу.
– Мне бы новые шнурки для корсета, – женщина улыбнулась.
– О, этого у нас в избытке!
Жан