когда вы, присев рядом, о чем-то меня спросили. Мы разговорились (кстати, оба даже не подумали, требует ли этикет присутствия кого-либо из родственников; вы сразу положились на мою порядочность) и с тех пор провели вместе немало времени. По правде говоря, вы почти не покидали моих мыслей.
Теперь, когда наши пути расходятся (от этой избитой фразы вы наверняка поморщитесь), позвольте сказать вам, какую радость доставило мне ваше расположение и какое невыразимое удовольствие я получал от наших встреч, всякий раз сожалея, что неумолимые обстоятельства делают их столь редкими. Должен признаться, я благоговею перед вами, хотя вы этому и не поверите, ведь не раз упрекали меня в легкомыслии (на самом деле вы гораздо несерьезней меня!), однако ваша легкая насмешливая улыбка в ответ на какое-либо мое замечание постоянно заставляет меня думать, что я сказал глупость – а по вашему мнению, нет на свете более тяжкого греха…
Вы как-то говорили, что, если знакомство оставило приятное воспоминание, следует избегать соблазна возобновить его – иное время и место способствуют новым впечатлениям, которые не могут соперничать со старыми, вдвойне идеализированными сперва новизной, затем расставанием. Эта максима сурова, но оттого, видимо, еще более верна. И все же не хотелось бы верить, что будущее приготовило нам лишь забвение. Меня ожидает работа, а вы затеряетесь в лабиринте итальянских отелей, в которых, по странному капризу, предпочитаете прятать свои достоинства от окружающих. Я не рассчитываю на встречу с вами (звучит ужасно сентиментально, а вы, знаю, терпеть не можете бурного проявления чувств. И – да, в моем письме чересчур много скобок), однако же страстно надеюсь, что однажды вы решитесь на этот маленький эксперимент. Что скажете?
Искренне преданный вам, дорогая мисс Лей (пожалуйста, не смейтесь, я хотел бы написать – Любящий вас),
У.М.».
Глава I
Эту книгу можно также озаглавить «Триумф любви».
Берта смотрела из окна на унылую серость дня. Небо было свинцовым, тучи – тяжелыми и низкими. На неухоженной подъездной аллее, ведущей к воротам, бесчинствовал ветер; с обрамлявших дорогу вязов облетела вся листва, их голые ветви словно дрожали от страха перед наступающим холодом. Стоял конец ноября, день выдался мрачный и безрадостный. Казалось, уходящий год отбрасывает на все вокруг тень смертного ужаса. Воображение отказывалось рисовать в измученном мозгу картины благословенного сияния солнца, картины весны – юной девы, которая щедро разбрасывает из своей корзины цветы и зеленые листья.
Берта обернулась и посмотрела на тетушку, разрезавшую страницы свежего номера журнала «Спектейтор». Прикидывая, какую книгу взять у Мьюди[7], мисс Лей пробегала глазами осенние списки и хвалебные фразы, выуженные ловкими издателями из неблагосклонных отзывов.
– Что-то ты сегодня беспокойна, Берта, – заметила тетя в ответ на пристальный взгляд племянницы.
– Пожалуй, прогуляюсь к воротам.
– Ты