Чуню.
В дверях кухни я столкнулся с Варей. Росточку она была невысокого, с русой косой до пояса и лицом симпатичная, если бы не её рот, заметно скошенный в сторону. Девушка тотчас смущённо прикрыла лицо ладонями и, сильно припадая на левую короткую ногу, скрылась в горнице.
Чуня не спал, с болью глядя перед собой расширенными глаза. Он даже меня не сразу узнал, а лишь тогда, когда я громко сказал, что пора ехать.
– Да, да, – задумчиво пробормотал Чуня, и побрёл следом за мной, поминутно оглядываясь на горничную дверь.
С тех пор Чуня как-то незаметно исчез из поля моего зрения. Давно я о нём не слыхал, за делами как-то не находилось времени, а потом и телефон куда-то его запропастился, а может и не было у меня его никогда. Теперь уже и не помню. Да и особенно мы с ним никогда и не дружили.
А нынче перед самой Пасхой решил я сходить на ярмарку субботнего дня, которую повсеместно устраивали перед Великим православным праздником в областном центре. И там я встретил Чуню. Он был всё такой же поджарый, только стал улыбаться чаще. А ведь раньше, помню, его бывшая жена Анжела про него говорила, что он никогда не расцветает, а всегда угрюмый как бирюк. И далее всё в том же духе, что Чуня он, мол, и есть Чуня.
Сейчас этот самый Чуня торговал в зелёной палатке. Он стоял за прилавком, одновременно отпускал товар, оживлённо балагурил с покупателями и неустанно выкрикивал весёлым голосом:
– Яйца перепелиные, простые и крашеные в разные цвета, копчёные перепёлки, всё задёшево!
Ему помогала невысокая симпатичная женщина в фетровой шляпке с легкомысленным розовым бантом сбоку. Она открыто смотрела на очередь и мило улыбалась. Я долго в неё всматривался, не веря своим глазам, словно вдруг увидел перед собой фею из сказки. Это была Варя. Только она уже была не та Варя с обезображенным лицом и хроменькая, а совсем другая женщина: обаятельная, любящая и любимая. О её прошлой жизни напоминали лишь небольшой шрам пластического хирурга в уголке припухлого рта, да толстая подошва на обуви левой ноги.
Мы встретились с Чуней глазами. Он приветственно помахал мне рукой, словно мы и не расставались, вышел из-за прилавка и направился ко мне. Мы дружески обнялись.
– Мишань, – быстро заговорил Чуня, поминутно оглядываясь на Варю сияющими глазами, – ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, что тогда предложил подработать. Я ведь как вернулся из Змеёвки, места себе не находил, всё время думал о Варе, уж больно она мне приглянулась. Понимаешь, душа у неё ангельская. А о лице я тогда не думал, как в тумане находился. А когда съездил к ней и понял, что я Варе тоже понравился, не задумываясь, продал комнату в общаге и в Змеёвку жить переехал. А потом пошло поехало, смастерил парник, сажал тюльпаны, укроп, зелёный лук, в общем, всё, что могло хоть какие-то деньги принести. Теперь вот куропаток разводим, можно сказать, зажиточно живём. Двое ребятишек у нас, семилетняя Варенька и пятилетний Миша. Кстати в твою честь назвали. Дом отгрохали в два этажа, иномарка. Чего это я расхвалился, – вдруг спохватился он. – Я тебе