улыбаюсь, стараясь не смотреть на маму.
– Привет, бабушка.
– Как поживает твой прекрасный мужчина?
– С ним все в порядке.
– Надеюсь, ты хорошо кормишь его.
Я смеюсь. Мама откидывается на спинку дивана, совершенно подавленная.
– Сегодня не четверг. Обычно ты приходишь ко мне в четверг.
Иногда меня потрясает то, какие мелочи помнит бабушка. А иногда мне кажется, что кто-то пробрался в дом престарелых поздно ночью и стер ей память. Это выглядит еще более жестоко сейчас, когда она не может вспомнить маму, но так разумно говорит о других вещах.
– Сегодня понедельник, ты права. Но сегодня приезжает полиция. Помнишь, на прошлой неделе я рассказывала тебе о трупах в саду?
Бабушка напрягается, а мама выжидательно подается вперед.
– Зачем я понадобилась полиции?
– Они просто хотят задать тебе несколько вопросов, вот и все, потому что ты раньше жила в этом доме.
Она нервно щурится.
– Просто постарайся ответить на них как можно яснее. Ты… в прошлый раз ты упоминала о Шейле. И о Викторе.
– Шейла. Злая маленькая девочка.
Кто эта Шейла, о которой она постоянно упоминает? Как бы я ни хотела узнать больше, мне нужно заставить ее сосредоточиться на конкретной теме.
– Ты можешь вспомнить свою жизнь в коттедже, бабушка?
Бабушка выпрямляется.
– Конечно, могу. Я же не безмозглая идиотка.
Я ошеломлена. Бабушка никогда раньше так со мной не разговаривала, и я никогда не слышала, чтобы она ругалась.
– Я знаю, что ты не идиотка, – тихо говорю я.
Мама вклинивается в нашу беседу:
– Я думаю, нам следует оставить допросы полиции, Саффи.
– Я не собираюсь никого допрашивать, – отвечаю я, бросая на маму сердитый взгляд. Хотя знаю, что допрашиваю. Но мама не понимает, как вести себя с бабушкой. А я понимаю. Мы втроем погружаемся в молчание. Я знаю: мама молча размышляет о том, что бабушка забыла, кто она такая. И я понимаю, как это обидно, но иногда бабушка забывает даже меня. Мама нечасто навещала бабушку с тех пор, как ее поместили в дом престарелых. Я должна была предупредить ее, что так бывает.
– Джин ударила ее, – внезапно произносит бабушка, нарушая тишину.
Я наклоняюсь к ней.
– Кто такая Джин?
– Джин ударила ее. Джин ударила ее по голове, и она упала на землю.
Я задерживаю дыхание, не желая прерывать поток ее сознания. Я чувствую напряжение, исходящее от мамы.
Может быть, бабушка все-таки что-то знает о трупах?
Мы ждем… одно мгновение, два… Мама открывает рот, и я качаю головой. «Нет, – безмолвно умоляю я ее. – Не говори ничего».
– Я не знала, что делать. Все говорили, что она злая. Все говорили, что она плохо поступает. Виктор пытался навредить нам.
Я осторожно наклоняюсь вперед, чтобы не сбить ее с мысли.
– Бабушка… ты говоришь, что кто-то по имени Джин убила женщину в Скелтон-Плейс? – Я поворачиваюсь и в ужасе смотрю на маму.
– Виктор… Шейла…
Я