он вслед Цивилеву. В ящике стола оказалась бутылка «Боржоми». Калугин сковырнул пробку об угол стола и залпом выпил теплую содовую, как он привык называть минералку, работая в Нью-Йорке. В кабинете никого не было, он громко рыгнул, сам удивившись столь неподобающему для джентльмена поведению. «А если бы услышала Жаклин Кеннеди?» – вдруг подумал он и расхохотался. Он видел эту даму не раз и всякий раз поражался ее природному благородству, что, впрочем, не сделало ее счастливой. Наоборот.
Наконец за дверью, в ночном и пустынном коридоре, послышался звук торопливых шагов. В кабинет вошел Цивилев. Он держал в руках обычную светло-коричневую папку с тесемками, на которой темнели буквы «Дело №» и ниже аккуратно синими чернилами «Разина Андрея Александровича, 1963 года».
– Удивительно, товарищ майор, но на этого несовершеннолетнего гражданина действительно заведено дело. С пометкой «Для обязательного учета при приеме на работу в государственные и правоохранительные органы».
– Это всё? – спросил Калугин и вновь рыгнул, уже тише – не смог сдержаться. Он почувствовал перед полковником даже большую неловкость, чем если бы рядом действительно оказалась жена убитого американского президента. Чтобы скрыть ее, вновь жестко произнес: – Спасибо, товарищ полковник, вы свободны, до завтра.
– Всегда готов помочь, – ответил Цивилев, крепко пожал протянутую Калугиным руку и вышел из кабинета. Майор подошел к столу, отодвинул протертый стул, сел и положил перед собой папку. «Ну что, мазурик, попался!» – пробормотал он и вдруг вспомнил Остапа Бендера из «Золотого теленка». Как тот танцевал с такой же папкой, набитой уймой компромата на тайного миллионера Корейко. От щенка миллионами не пахло. Пахло серой.
Придерживая одной рукой папку, он потянул за тесемку. Внутри оказалась пара десятков листов с напечатанными на машинке текстами и несколько фотографий. Речь поначалу шла совсем не о сироте, прилипшем к Горбачеву. Первые несколько листов были заполнены следователями НКВД сразу после окончания войны – в 1945 году. Речь шла о некоей гражданке Барсуковой, проживавшей на оккупированной немцами территории Крыма в Симферополе. Эта самая Барсукова прославилась среди местного населения тем, что в нее влюбился немецкий офицер вермахта. И не просто влюбился, а написал рапорт на имя Гитлера, чтобы ему разрешили жениться на этой русской.
Внимание следователей НКВД к этой истории привлекло то, что разрешение от Гитлера было получено, и Барсукова сыграла свадьбу в 1943 году в Симферополе с неким лейтенантом вермахта Алоизием Трумпом. В январе 1944 года, перед срочной эвакуацией немцев из Крыма, Екатерина Барсукова, ставшая Екатериной Трумп, родила дочь. Назвала ее по-русски Валентиной. Но Алоизий Трумп дочь не увидел – был убит еще в конце 1943 года. А Екатерина Трумп была арестована органами НКВД сразу после освобождения Симферополя в апреле 1944 года.
Будучи сыном офицера НКВД, Олег Калугин знал, что таких дел следователи вели много – практически во всех освобожденных от немцев городах. И «дело Барсуковой-Трумп» так и прошло