«берцами».
Он не слышал ни взрыва фугаса перед автомобилем, ни бешеной автоматной трескотни, ни криков, ни стонов своих товарищей. Сверху всей тяжестью на него навалился, дергающийся в конвульсиях Поляков с раздробленным черепом и широко открытым в агонии синим ртом…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ноябрь. Последние дни командировки. Военная колонна медленно ползла по вьющейся змейкой дороге. Необходимо было успеть до темноты добраться до Хасавюрта. В воздухе искрилась дождевой пылью и играла радугой легкая изморось. Встречный сырой ветер продирал до костей. Миновали несколько блокпостов, оборудованных как маленькие игрушечные крепости. Окопы, дзоты, мешки с песком, бетонные блоки, зарывшиеся по макушку БТРы. Вырубленные подчистую деревья вокруг, чтобы не могли укрыться в «зеленке» снайперы или группы боевиков. Все подходы каждую ночь тщательно минируются, ставят растяжки и сигнальные мины. Утром саперы их снимают, чтобы своих не отправить к праотцам. А там, где поработал «Град», лишь обгорелые обрубки стволов и выжженная перепаханная земля. На обочинах дороги кое-где попадались остовы искореженной сожженной бронетехники, некоторые нашли здесь последний приют еще с прошлой чеченской кампании.
Неожиданно с пригорка шквал огня из гранатометов и пулеметов полоснул по колонне, головной и замыкающий БТРы вспыхнули как факелы. Из замаскированных укрытий пристрелянные пулеметы кинжальным огнем сеяли панику и смерть. Колонна развалилась прямо на глазах. Грохот гранат, отчаянные крики, нечеловеческие вопли раненых, автоматная бешеная трескотня, взрывы боекомплектов – все слилось в сплошной кромешный ад.
Когда они, поднятые по тревоге, подлетели на БМП к своим на выручку, от «вэвэшной» колонны, которая направлялась в Хасавюрт, почти ничего не осталось. Едкая черная гарь клубами стелилась над извилистым узким участком дороги, попавшая в мышеловку «ваххабитов» боевая техника горела. Отовсюду слышались крики, матерщина, стоны раненых, завывание и потрескивание горящей вонючей резины.
Пораженные увиденным кошмаром, Ромка и его товарищи посыпались с «брони». Прямо перед ними с пробитыми скатами замер и уткнулся носом в кювет «Урал» Рафика Хайдарова, замыкающий колонну. В кузове с изорванным в клочья брезентовым тентом у искореженной спаренной «зушки», защищенной от осколков крышками от люков БМП, лежали сильно опаленные тела двух убитых бойцов. Ближнего, уткнувшегося вниз лицом в еще тлеющий полосатый замызганный матрас, Ромка сразу признал по крестообразному белеющему шраму на стриженном затылке. Это был дембель Сашка Крашенинников, наводчик, долговязый пацан из Зеленодольска, известный в части под кличкой Меченый. Сбоку от него «заряжающего», который с оторванной по колено правой ногой лежал навзничь на мешках с песком, было не узнать, настолько было его тело изуродовано взрывом. Он был почти нагишом: ударной волной с него сорвало одежду.