(Юнг К. Г.), отсюда противоречивость и внутренняя конфликтность (Голдштейн К.);
3) на уровне самооценки – инфантильной беспомощности и самообесценивания, или комплекса неполноценности (Адлер А.);
4) на уровне эмоциональном – базовой тревоги (Хорни К.),
5) на уровне осознавания «Я» – его базисного нарушения (Балинт М.);
6) на уровне регрессионного импринтинга – первичных констелляций (Александер Ф.);
7) на уровне мета- и трансгенерационном – сценарность поведения (Берн Э., а также нарушение сепарации (Малер М.) и нарушение привязанности (Боулби Дж.);
8) на уровне субъектности – несамодостаточность и избегание ответственности (Перлз Ф.); «бегство от свободы», патернализм или авторитарианизм (Фромм Э.) в сочетании с субмиссивной толерантностью (Маркузе Г.) и переносом ответственности, или проективной идентификацией (Кляйн М.);
9) на уровне когнитивном – различные варианты когнитивных искажений, которые могут быть поняты в качестве ошибок вероятностного прогнозирования (Фейгенберг И. М.);
10) на уровне экзистенциальном – ноогенный вакуум и дефицит жизненного смысла (Франкл В.), приводящий к инфантильному страху смерти, одиночества, ответственности;
11) на уровне межсистемных, внутренних конфликтов (Левин К.) – конфликт между интеллектом рациональным, цифровым и эмоциональным, проявляющийся как дефицит психосоматического интеллекта (Сандомирский М. Е., 2019) приводит к ПСР и метафорически понимается как «предательство тела» (Лоуэн А., 2010);
12) на уровне транскультуральном – как конфликт культур Запада и Востока (Хантингтон С., 2003), разделяемых транзитной областью лимитрофа (Цымбурский В. Л., 1999). Применительно к русской культуре конфликт проявляется на уровне различий ценностных ориентаций отечественной и западной культур (Черницкая М. Б., 2004).
На фоне социальной эпидемии психосоматических расстройств, в культуре общества наблюдается также углубление противоречий между мышлением рациональным и иррациональным. Это проявляется в социально-психологической эпидемии иррациональности (Сандомирский М. Е., 2017), иными словами – оживлении в массовом сознании нелогичных, иррациональных, архаичных, мифологических механизмов мышления как отражение конфликта с реальностью и убегания от нее (наглядным примером служит «магическое» мышление). Интеграция этих представлений об истоках иррациональности, в том числе предсказуемой (Ариели Д., 2010) и теории культурно-исторического развития психики по Л. С. Выготскому и А. Р. Лурии возможна исходя из представлений о параллелизме регрессии возрастной, индивидуальной, онтогенетической и регрессии филогенетической (Юнг К. Г.). Отсюда и описанное Т. Ю. Базаровым (2023) современное «восхождение к архаике», как апгрейд бердяевского «нового средневековья». Объективной основой данного явления выступает универсальный механизм регрессии (Сандомирский М. Н., 2005; Александров Ю. И. и др.,