а. И это всё – с молчаливого согласия его матери, в утробе которой он находится. Так они и погибают сотнями, тысячами, миллионами, не успев появиться на белый свет. Погибают потому, что уже в чем-то признаны виновными, хотя и провиниться ещё не успели, разве что только своим существованием. Погибают без вины виноватые дети, осуждённые на смерть родной матерью, которую и язык-то не поворачивается так назвать после этого. Призванная любить бескорыстной любовью осуждает на смерть, но за что? Этот вопрос так и остаётся без ответа. Лишь возмущение, бессильное и потому чрезвычайно болезненное возмущение просто вопит и заставляет страдать сердце.
Можно, конечно, для полноты картины привести и устрашающую статистику абортов. Но она так и останется статистикой, сухой и часто никому не нужной, осведомившись о которой, очередной обыватель: мужчина ли, женщина или подросток, – допьет свой утренний кофе и в потоке рабочей суеты напрочь забудет об этих цифрах. А ведь за ними стоят беспощадно погубленные жизни, миллионы и миллионы детских жизней, за ними стоит Россия, вымирающая ежедневно деревнями, селами, поселками, городами Россия. И виною тому – аборт! Но это только одна его сторона.
Другой же являются разрушенные и уже непоправимо нравственно искалеченные души женщин, решившихся на этот шаг. Шаг в бездну своего падения как матери… Да и просто как женщины. Шаг, казавшийся поначалу всего лишь безобидной операцией, превращает жизнь женщины в кошмар и бесконечную душевную трагедию, жизнь полную нескончаемых мук и переживаний, делает эту самую женщину неполноценной. Сколько потом слез, упрёков, негодования они выливают на себя? – Бог весть. А иногда душа какой-нибудь из них, не выдержав очередного натиска и накала страстей, в агонии истерики решает свести счёты со своей жизнью и… И это, к великому сожалению, тоже бывает. И виною тому – аборт! А ведь могло бы быть все по-другому, могло, но увы…
И вот последняя сторона аборта, а точнее убийства (будем честны перед своей совестью), как раз и раскрывается на страницах этой книги.
Автор будет бескрайне благодарен тем женщинам или хотя бы одной их них, которая, прочитав эту книгу, не решится на такой страшный во всех отношениях шаг – убить своего беззащитного ребенка в своём же чреве. Не решится, и так, вопреки всему, сохранит ему жизнь. Уверен, до глубины души уверен, что чадо, оставшееся в живых, воздаст, непременно воздаст любовью, безграничной, преданной любовью своей настоящей, не осудившей его на смерть, матери, не осудившей потому, что любовь выше суда, да никогда и не судит. Воздаст хотя бы тем, что когда-то, в своё время, скажет заветное слово «Мама».
– Глава 1 –
– Козёл! Чтоб сдохли все твои дети…! Мразь…! – шипела Лена в трубку телефона, понимая, что на том конце провода её уже никто не слышит.
– Все мужики козлы, все до одного… – продолжала она истерить, набирая номер лучшей подруги. Раздались гудки и наконец, голос, знакомый с самого детства, мягко произнес:
– Леночка, я вся – внимание!
– Тань, мне очень нужно с тобой поговорить… ну, просто очень! Вопрос жизни и смерти!
– Ну, как всегда: жизнь или смерть у тебя. Ладно, приезжай, коль судьба решается – ответила Татьяна, ничуть не возмутившись. Лену она знала, как саму себя.
Купив на ходу бутылку вина и маленький тортик, Лена прыгнула в маршрутку и помчалась к лучшей подруге, которой можно было излить душу и спросить совета. Замелькали городские здания, деревья, люди, сменилось несколько пассажиров на соседнем сиденье, прежде чем она добралась до давно знакомого дома. Вот она уже заскочила в подъезд, уже жмёт кнопку вызова лифта, ещё мгновение, и наконец, – знакомая дверь. Неистово, словно включая сирену, Лена вдавила кнопку звонка… И он защебетал соловьиной трелью.
– Да иду же я, иду… зачем же так мучить бедную птичку.
Татьяна вышла из квартиры и убрала Ленин палец с кнопки.
– Боже ты мой, что с тобой? – спросила она подругу, стоявшую перед ней в оцепенении. Только увидев, наконец, Таню, Лена вышла из этого состояния и зарыдала навзрыд, повиснув у неё на шее.
– Что с тобой, подруга ты моя дорогая, ты сама не своя!?
– Тань, я беременна! – сказала Лена дрожащим, почти безжизненным голосом, переходящим на шепот, не потому что боялась кого-то разбудить, но потому, что боялась умереть от этих самых слов или по крайней мере, упасть в обморок.
– Ого, Ленка, да это же здорово! Ты Владу сказала? Это же веский повод для свадьбы! Вот твоя мечта и сбудется! А ты тут чуть ли не умираешь.
– Танька, Влада нет! Понимаешь – нет! Есть только я, и я беременна.
– Как нет!?
– Вот так: нет и всё!
– А куда же он делся?
– Он…, он…– и тут Лена снова зарыдала в голос, опустившись на корточки по стене так быстро, что бутылка вина в пакете взвизгнула, ударившись о бетонный пол. – Он меня бросил! Это мразь меня бросила! Представляешь!? Как только я ему сказала, что у меня от него будет ребёнок, он меня бросил, – часто всхлипывая, выдавила из себя Лена сквозь слёзы.
– Вот это да-а!