сто десять на семьдесят… – глядя на показания тонометра, проговорил как будто больше для себя, чем для Лены. – Низковато, конечно, но в пределах нормы. Итак, Лена, сейчас у нас уже тринадцать ноль-ноль, часов в семнадцать, я зайду снова, чтобы осведомиться о твоём самочувствии и если всё будет хорошо, то ты можешь сегодня же нас покинуть, в противном случае тебе придётся остаться, хотя бы до завтрашнего утра.
– Нет, нет! Со мной будет всё в порядке! Мне сегодня же нужно попасть домой, так как завтра нужно срочно быть в меде, у нас лабораторная по анатомии, – затараторила Лена, ещё не совсем хорошо выговаривая слова после наркоза и поэтому получилось несколько смешно, но Сергей Леонидович не подал вида, чтобы не показаться бестактным.
В семнадцать ноль-ноль Сергей Леонидович, как и обещал, навестил Лену, ещё раз измерил давление и температуру, и отпустил домой, строго предупредив, чтобы она вновь пришла к нему на приём через две недели. На что Лена утвердительно кивнула головой и, собрав свой небольшой саквояж, пошла к выходу, еле заметно пошатываясь, всё ещё чувствуя некоторую слабость и неясность в голове – сказывался наркоз.
– Глава 8 –
«Вот всё и прошло, всё возвращается на свои места, на свои старые, добрые места», – думала Лена по дороге домой. Ей было радостно оттого, что она прежняя и всё вокруг прежнее и нет этого давящего её вопроса. Всё прошло, и она опять свободна. Теперь бы найти удобный случай и отомстить Владу, сказать ему, сказать прямо в лицо, как она убила его ребёнка, не её, но только его. О, она непременно это сделает, только бы представился удобный случай! Как она будет счастлива увидеть, как помрачатся его глаза, как его бросит в жар, как он занервничает, как будет стучать ногами и кричать, но, увы, это всё будет уже совершенно бесполезно. А Лена спокойно развернется и уйдёт… Нет, она будет шествовать и шествие её будет триумфальным, она станет наслаждаться своим завоеванием, своим успехом. О, она ему непременно отомстит! Он будет помнить её всю свою оставшуюся жизнь, и даже после жизни он всё равно будет помнить её. Он сделал ей больно, она ответит болью вдвойне, нет, втройне и даже больше. Она будет смаковать победу, потому что не он, а она одержала её окончательно! Нет, это не он её бросил, это она его отпустила.
Она шла и так размышляла сама с собою. От этих мыслей, безусловно, зловещих, ей сделалось нестерпимо жарко внутри, воображение стало воспалённым, потому что разгорячилось представлением картин мщения. Эти картины вставали сами по себе перед её внутренним взором, она только успевала их запечатлевать и никак не могла решить, где и при каких условиях ей лучше отомстить. Может, это сделать по телефону? Но звонить ей первой не хотелось, она это считала унижением для себя, да и так она не сможет насладиться видом его помрачённого и искорёженного от бессильной злобы лица. Нет, она как-нибудь встретит его в коридоре в меде и всё выскажет, но выскажет в самой изощрённой форме. Сначала начнёт с притворно-доброго тона, а потом, когда он не будет ожидать от неё ничего плохого, Лена выпалит, что убила, убила хладнокровно и нисколько не сомневаясь