Кожухова, направилась к ней.
– У тебя личный шофер? – игриво спросила она у Андрея и окинула оценивающим взглядом Макса. – Очень, о-очень мил!
Макс смутился и покраснел.
– Отстань! – довольно резко сказал музыкант.
– Это хорошо, – ничуть не обиженная его реакцией, продолжала женщина, – а то ведь, не ровен час, вмажешься во что-нибудь! Борька рассказал, как ты вчера…
Она не стала заканчивать фразу, но этого и не требовалось: присутствующие понимали, о чем речь.
– Ты, конечно, больше всех расстроишься, – процедил сквозь зубы Кожухов.
– А как же, – промурлыкала она, – я ведь здесь единственная, кто тебя любит!
– Упаси бог, – фыркнул Андрей и, невежливо повернувшись к женщине спиной, пошел к черному ходу в театр.
– Держи с ним ухо востро, малыш, – сказала красавица, мягко проводя рукой по щеке Макса. – Ты действительно хорошенький!
Хихикнув, она развернулась и двинулась в том же направлении, куда ушел Кожухов. Опомнившись, Макс кинулся вслед за ними, боясь, что не сможет сам отыскать дорогу в лабиринтах незнакомого здания. Очутившись внутри, он огляделся. Театр оказался не похож на виденные Максом до сих пор. Он выглядел современно, много стекла и зеркал, отчего помещения казались больше. Лестницы закручены, как серпантин, а свет ламп, ввинченных в потолок и стены, отражается от множества зеркал, благодаря чему холл наполняется ярчайшим сиянием.
Справа от двери находился гардероб, где Макс и увидел Андрея. Тот стоял рядом с красоткой в песце. Макс не слышал их разговора, но в конце его женщина, приподнявшись на цыпочки, вдруг впилась губами в губы Андрея, а тот, к удивлению Макса, ответил на поцелуй. Руки его при этом оставались в карманах. Оторвавшись от Кожухова, женщина коротко рассмеялась и удалилась ленивой походкой самки снежного барса.
Андрей проводил ее взглядом, а потом махнул рукой Максу. По пятам следуя за Кожуховым, парень только и успевал вертеть головой по сторонам, разглядывая интерьер и стены, увешанные снимками сцен из балетов, а также картины, выполненные маслом, с изображениями балерин в белоснежных пачках и танцовщиков в трико. Ему не удалось как следует рассмотреть картины и фотографии, потому что Андрей двигался быстро, и Максу тоже приходилось спешить, чтобы не отстать. Внезапно остановившись, Кожухов толкнул дверь, спрятанную за тяжелой темно-синей портьерой, и вошел в полутемную комнатенку. Макс нырнул за ним.
Помещение оказалось заполнено длинными рядами вешалок с костюмами. Откуда-то раздалось громкое «ап-чхи», и из вороха сваленной на полу одежды вылезла крохотная женщина лет тридцати пяти с забавным кукишем рыжеватых волос на затылке.
– А, привет, Андрей, – улыбнулась она. – Вот, – женщина потрясла у них перед носом какой-то зеленой тряпочкой, – еле нашла!
– Надеюсь, это не деталь моего костюма? – нахмурился Кожухов, плюхаясь на стул, предварительно сбросив с него кучу лоскутков. – Грязно-зеленый – не мой цвет.
– Нет, что ты! – всплеснула руками женщина. – Твои костюмы