На ногах красные сафьяновые сапоги. Расчёсаны на прямой пробор длинные, до плеч, льняные волосы. Страшен пристальный взгляд пронзительных серых глаз. Ещё больше сжимается Радуня: хочется стать маленькой и незаметной, превратиться в ящерку, выскользнуть во двор и забиться в самую тёмную щель, только б не испытывать этот ужас.
– Как нарекли тебя? – звучит густой бас.
– Радуней, – блеет она чуть слышно.
– Ты некрещёная! – догадывается незнакомец. – Перуну молишься?
Испуганно кивает пленница, не поднимая глаз. Слышится скрип – встал хозяин. Тяжёлая поступь приближается к ней. Пятится Радуня к выходу, натыкается спиной на отрока, ожидающего приказаний.
– Стёпка, пришли ко мне Любаву. А ты поди сюда.
Радуня, глядя в пол, делает робкий шаг вперёд.
Слышится за спиной топот по деревянным ступеням, влетает, запыхавшись, в горницу молодица.
– Любава, – обращается к ней хозяин, – отмой её и одень, выбери что получше, да успокой. Потом приведёшь!
– Идём! – хватает молодка Радуню цепкой ручкой и тащит через широкий двор, теперь в противоположную сторону от той избы, где её кормили.
Толкают пленницу внутрь низкого сруба. Как жарко здесь и темно! Оглядывается она на Любаву – недобро блестят карие очи. Летит ветхая одежда с Радуни в угол – осматривает Любава девичью фигурку, отчего-то качает головой и сбрасывает свою одежду. Робко садится Радуня на лавку. Плещет из бадьи вода на раскалённые камни – зло шипят пузыри, клубится пар.
– Ложись на живот! – звучит приказ.
Хлещут мокрые ветки по спине, ногам и рукам. Задохнулась Радуня от жгучей боли, густой пар забивает горло. Не вырваться из сильных рук. Перевёрнута на спину, теперь больно трут рукавицей. Наполняет огонь Радуню, полыхает в глазах. Вскрикнула гостья, взвилась с лавки, облитая студёной водой.
– Жди! – бросают ей чистую мягкую ткань.
Дремлет Радуня, привалившись к стене. Толкает Любава гостью, больно чешет костяным гребнем влажные волосы, плетёт тугую косу. Надевает Радуня рубаху длинную, любуется красным узором по подолу и вороту. Не потерять бы лапти новые, не для неё сплетенные.
– Как тя звать? – вопрошает женщина.
– Радуней, – отвечает пленница, удивляясь незнакомой лёгкости в теле.
– Ра-радуней? – переспрашивает Любава и ведёт к хозяйскому дому.
В пустой горнице тихо и страшно. Пляшут светлые блики по тёмной доске, хмурится на ней строгий лик. Страстный шёпот летит к оконцам, сизой горлинкой бьётся на волю призыв девичий о помощи ко всем всесильным богам.
Глава 19. Шприц как улика
Лена вынырнула из сна – за окном ещё темно, соседка мирно сопит, за стеной тишина, которую называют мёртвой. Что могло её разбудить? Опасность! Кожей чувствовалась опасность. Слабо скрипнула дверь, медленно приоткрылась – в щель тенью скользнула высокая фигура в медицинском халате. Долговязая медсестра, стараясь не шуметь, взглянула в сторону Лены и на цыпочках подкралась