Большего сказать не могу.
– Они рассказывали о своем прошлом? О родственниках, как и почему эмигрировали в Россию.
Тавридиев покачал головой.
– Никогда, насколько я помню. По крайней мере я таких разговоров не слышал.
– Ясно. А вы с ними общались вне клуба?
– Нет.
– Какими они был игроками? – сам не зная зачем, спросил Самсонов.
– Неплохими. Особенно Богдан. Почти всегда выигрывал. Рому это ужасно злило.
– Что ж, думаю, этого пока достаточно. Спасибо.
– Я могу быть свободен?
– Абсолютно.
Тавридиев встал, но уходить не торопился.
– Знаете, я бы хотел вам помочь, но понимаю, что вы не станете задействовать меня в расследовании. А жаль, это могло бы стать для меня полезным опытом.
– Для написания новой книги?
– Почему бы и нет? В любом случае я хочу вам сказать то, что, возможно, вы и так знаете. Слышали про гештальт?
– Боюсь, что нет, – признался Самсонов. – Что это такое?
– Способность мозга восстанавливать целое по его части. Например, слышите вы протяжный гудок, а представляете пароход.
– Понимаю. Но какое отношение гештальт имеет к серийным убийствам?
Тавридиев забавно поднял указательный палец.
– Самое прямое. Убийца действует в соответствии с замыслом, который должен быть полностью воплощен. Все элементы задуманного он хочет видеть на своем месте.
– То есть стремится завершить гештальт? – кивнул Самсонов.
– Иногда такое стремление становится основополагающим и делает убийцу уязвимым. Возможно, вам это пригодится.
– Кто знает. Во всяком случае, постараюсь запомнить.
После Тавридиева в комнату зашел грузный мужчина лет сорока, с большими залысинами и носом картошкой. Его глаза навыкате смотрели испуганно. Кроме того, он почти не моргал.
– Леонид Антонович Рыбкин? – на всякий случай уточнил Самсонов.
Мужчина кивнул.
– Он самый.
– Старший лейтенант Самсонов. Мне нужно задать вам несколько вопросов о Бончовска и Йорге. Знаете таких?
– Да, конечно. – Рыбкин нервно поерзал. – А при чем тут Богдан?
– Его тоже убили.
– Господи Иисусе! – Рыбкин широко перекрестился, подняв глаза к потолку. – Когда? Кто?
– Недавно. Кто – как раз и предстоит выяснить.
– А убили так же, как Рому?
– Именно.
Рыбкин на мгновение скорбно прикрыл глаза. Когда он поднял веки, зрачки снова остановились на лице Самсонова.
– Вы меня подозреваете? – спросил он глухо.
– Вовсе нет. С чего вы взяли? Обычный опрос людей, знавших убитого. Разве, когда убили Бончовска, полиция не приезжала?
– Приезжала, – состроил кислую мину Рыбкин.
– Итак, вы хорошо знали убитых?
– Нет. Так, играли несколько раз.
– Кто выигрывал?
– Чаще всего я, но иногда и кто-нибудь из них.
– Думаете,