в это «с» на конце слова весь яд. – Извините-с!
Напрасно я пытался его убедить, что молодежь здесь совершенно ни при чем, что среди молодежи есть достаточное количество благонамеренных и даже сыщиков и доносчиков, так же как, впрочем, и среди лиц более старших поколений, но ни по нигилистам, ни по сыщикам никак нельзя судить о всей молодежи или о всех стариках. Хотя старики, конечно, даже по строению своих клеток, уменьшенной подвижности организма и устойчивости привычек, конечно, в целом более консервативны, чем молодежь.
– Старшие поколения, я не говорю о вашем поколении, но о ваших отцах, тоже были не очень спокойного нрава и выходили на Сенатскую площадь не с самыми миролюбивыми намерениями.
– Да что вы равняете! – возмутился Николай Александрович. – Декабристы были чистейшие люди. Будь я взрослым в то время, я и сам был бы декабристом.
– Не сомневаюсь, – сказал я. – Хотя декабристом при желании можно быть во всякое время.
– Ну уж вы и загнули, батенька мой! – покачал головой Николай Александрович. – Тогда были совсем другие условия, рабство. А сейчас…
– Да я вам не про сейчас, а про ваше время. В ваше время тоже было рабство в той же самой форме, что и при декабристах, однако что-то не слышно было никаких протестов. Николая I, жандарма, почитали чуть ли не за благодетеля. Повесил только пятерых декабристов, а мог ведь повесить и всех. А то, что он всех остальных медленно гноил в рудниках, это лучше, что ли?
– Я и не спорю, Алексей Викторович, – примирительно сказал старик. – Много было недостатков, но за всем этим надо видеть и главное, а вот вы за деревьями леса не видите. В конце концов, все сразу не делается. Власть поняла, что рабство есть, по существу, пережиток, и ликвидировала его. Так что теперь-то против чего восставать?
– Да честному человеку, который живет в наше время не с закрытыми глазами, всегда есть против чего восставать.
После обеда я сообщил Николаю Александровичу, что еду на бал в купеческий клуб и возьму с собой его дочь, если, конечно, у него нет против этого возражений.
– Напротив, – растрогался старик. – Буду вам весьма обязан. А то я все по делам да по делам, а ей скучно.
Старик-то против не был, но у меня имелись сомнения. Можно говорить сколько угодно о безразличном отношении к нашему так называемому обществу, но совершенно пренебрегать его мнением осмеливаются немногие. И признаюсь, меня вполне заботила мысль о том, как будет воспринято мое появление на балу с Верой.
«Но ведь в этом нет ничего особенного. Вера – моя гостья, почему же мне не проводить свою гостью на бал, тем более что это первый бал в ее жизни?»
Так я себя уговаривал, но, конечно же, понимал, что стоит нам появиться вдвоем, как все непременно обратят на это внимание. Все наши сплетницы и сплетники тут же обсудят эту новость между собой. Никто, возможно, не скажет прямо, что вот, мол, приехал молодой Филиппов, который решил переменить невесту или, по крайней мере, поволочиться