грохотало в ушных раковинах, дыхание сбилось.
Теперь можно оглядеться, что он и сделал. В такой суматохе «варвар» не догадался оглушить хотя бы одного стражника и по-прежнему не мог сориентироваться. Альтестейн прошипел ругательства, стал быстро стаскивать тела и подтирать кровь плащом, сорванным с убитого. Всех мертвецов он отправил вниз по лестнице и теперь стоял, прислушиваясь и размышляя. Во имя безопасности во дворце не носили шлемов с глухим забралом, так что полностью замаскироваться всё равно не удалось бы.
Воспитанник Лехема догнал их, когда скалы выступили из темноты и нависли, заслоняя небо.
– Сахеби желает говорить с вами, господин, – почтительно склоняя голову, юноша бросил быстрый взгляд на орлиный профиль туэркинтинца.
Газан, едущий чуть впереди, остановил своего верблюда.
– Что ж, – сказал Альтестейн, – почему бы и не поговорить. Мы будем ждать здесь. Кее’зал, кликни моих арагнашцев.
Хулагид медленно подал назад своего коня, не веря, что «варвар» отказывается следовать за ним, а потом развернул его и умчался в ночь.
Кутаясь в плащ, Альтестейн заметил, как проводник стреножит своего нара и заставляет лечь на песок. Сам он неторопливо подходит к «варвару».
«Что же рыжий мой не храпит, не злится? С каждым часом колдун всё лучше овладевает телом бедняги».
– Правда ли, что единственное, чего не могут возвращённые, это нормально улыбаться? Бог лишил их радости, оставляя страдать у своего праха.
Газан заклокотал под бурнусом, что можно было воспринять как смех. Рыжий наконец-то сделал попытку отпрянуть, но Альтестейн сдержал его порыв.
– Ты наблюдателен, чужак, и склонен думать. Я отвечу тебе, раз обещал. Смотря какие возвращённые, и смотря сколько у этих возвращённых желания.
– Ты сохнешь. Днём ветер и солнце выпивают твою жизнь и превращают в мумию, – удивляясь сам себе, снова сказал Альтестейн. – Ты тратишь силу на то, чтобы выглядеть как человек, и на своего верблюда, чтобы держать его в повиновении. Как скоро тебе понадобится жертва?
– Они выпивают не мою жизнь, а иссушают это бренное тело, как иссушают и вас также. Жертву я возьму в Ахеле, ты и сам это знаешь, – проводник замедленно покрутил головой. – И скажу тебе ещё. Я знаю, что ты меня обманул. Твой медальон ввёл меня в заблуждение.
– Но ты поклялся, – хрипло сказал Альтестейн. Высоко над ним разгорались звёзды, высвечивая фигуру Газана и мрачный пейзаж вокруг.
– Я поклялся, да. Наши слова стоят дороже, так как мы уже знаем ужас перевоплощения. Не бойся, я всего лишь предлагаю пересмотреть условия договора.
– Нет. Мы войдём в Ахель, и только тогда будем говорить, если ты захочешь.
– Я понял твой разум, человечек. С каждым днём я всё больше узнаю́ эту жизнь, эти правила и обычаи. Скоро я буду читать тебя, как открытую