похож на бегущую лису, если смотреть с севера на юг? Только у неё горб, как у верблюда, а хвоста так и нет. Если же смотреть с юга на север, то это шебека с раскрытым парусом, и не более. Где тут ваши края, когда они стали вашими и ваши ли они?
– Да. Это ты верно сказал.
Сотник возвращался, поправляя платок, которым повязывал голову последние три дня. Альтестейн смотрел на его покрытое рубцами лицо, и ему внезапно захотелось шептать молитву. «Что мы за племя? Идём на смерть, презирая жизнь, боготворя тех, кто нас нанял и прошёл все тяготы войн и походов бок о бок. Что мы за люди?»
Солнце светило так, что, казалось, камни должны вопить о пощаде. Наёмники прятались в душной тени скал, натягивая полотна ткани, чтобы защитить себя, и дождаться, когда огненный круг сдвинется к закату. Большинство впало даже не в сон, а в безразличное забытьё – усталость сделала их движения вялыми, полуоткрытые рты источали не брань, а хриплое дыхание. Молеон и Туджиби сидели у общих бурдюков с водой, следя, чтобы никто на них не покусился, этот запас они должны были раздавать только вечером.
Вернулся Эдрон, с двумя магерландцами из своего десятка, взбиравшийся по тропинке вверх, чтобы осмотреться. Подошёл к Альтестейну, неся шлем на сгибе локтя.
– Надеюсь, ты прикрыл его? – кивнул на блестящую поверхность шлема «варвар». – А то с таким маяком на голове никаких труб не надо, чтобы предупредить, что мы идём.
Ниппилар засмеялся, потом закашлялся.
– Да, я нацепил эту тряпку сверху, – он показал на платок, повязанный вокруг шеи. – Там на тропе кто-то высекал фигурки и раскрашивал их охрой и киноварью. Может, где-то неподалёку есть храм? Мы посмотрели с перевала – дальше всё те же голые камни и ничего похожего на следы человека или признаки, что рядом вода. Непонятно, сколько нам идти: то ли ночь, то ли всю жизнь.
– Надписи, говоришь, – пробормотал Альтестейн и потыкал ножнами в норку тарантула, засыпая ему выход. – Надо спросить проводника.
Газана он нашёл в неглубокой промоине стоящим на коленях. «Варвар» помедлил, рассчитывая услышать или увидеть, что будет дальше, но дух повернул к нему голову:
– Ты становишься назойливым.
– Десятник прошёл по тропе вперёд и увидел какие-то рисунки. Я думаю, там есть храм.
– Наверняка там есть храм. Это очень старая земля.
Альтестейн посмотрел на нечто шевелящееся в пальцах проводника, и его передёрнуло помимо воли. Перехватив его взгляд, Газан сказал:
– Я привык питаться только живой пищей.
Мир снова становился жёлто-черным. От мертвеца отрывались какие-то извивающиеся лоскуты и плыли вперёд, стремясь окутать «варвара».
– Кем ты был раньше? Как тебя звали и где ты жил? Как ты умер?
– Я читал о тебе в древних свитках. О людях с такими, как у тебя, глазами. Кто же твой хозяин, человек?
Сталь с тихим шелестом покинула ножны.
– Я. Задал. Тебе. Вопрос.
– Ты не сможешь убить меня. Кто тогда отведёт вас к оазису? Здесь целый день пути, а если вы заблудитесь,