был Гоша Сыч. Увидев сковородку в руке Никиты, нападавшие разбежались, забирая с собой, непонятно как, вагоны, рельсы, станцию. На месте всего этого оказался ночной пляж, и Света выходила из моря. Отсутствие одежды, странным образом, не делало её голой. Капли воды стекали по загорелому телу и искрились в лунном свете.
– Мне холодно, ― сказала девушка, подойдя очень близко, ― пойдём в каморку. Там можно будет согреться.
У Никиты перехватило дух от мысли о том, как он будет согревать Свету и, схватив ее крепко за руку, потянул за собой. Едва, закрыв дверь, Никита увидел, что находится в незнакомой квартире, где за столом сидят Люба, Анна Аркадьевна, Гоша Сыч. Они не обращали на вошедших внимания, но страх накатил волной и заставил задохнуться, и только слова Светы: «Не бойся – это сон», успокоили сердечный ритм. За закрытой дверью в это время, кто-то выяснял отношения на повышенных тонах.
Никита проснулся и понял: поезд стоит, а в дизельном отсеке дядя Паша с кем-то разговаривает на повышенных тонах. Потом голоса стали еще громче, но слов по-прежнему было не разобрать. Наконец входная дверь захлопнулась, и уже с улицы кто-то незнакомый грозно кричал и стучал по металлической обшивке вагона. В жилой отсек ввалился Гмыря, громко смеясь.
– Мне говорили, что так бывает, но я думал анекдот, – рассказал опытный железнодорожник. – Пока ты спал, я смотался к соседям. Они персики везут, и я махнулся на яблоки. Так на так. Ну, в смысле, ведро на ведро. И тут откуда ни возьмись старшина из линейного отдела милиции нарисовался. Подождал, когда я на секцию ведро занесу,– и с проверкой. И нашёл персики. Мелкое хищение. Я сразу включаю виноватого, мол, бес попутал, сознаю свою вину, отрицать бесполезно. Давайте, говорю, явку с повинной оформим. Он доволен: «Идём в отделение». Я открываю двери, пропускаю его вперёд и ведро с персиками подаю. Старшина спокойно принимает: как ни помочь повинившемуся? А я ему громко так: «Не нужны мне фрукты, товарищ сержант. Вон, своих четыре вагона». Он обалдел. «Ты, вообще, о чём?», – спрашивает. Я ему: «Ну вы же на продажу принесли? Или нет?». Понял старшина, как он лоханулся. Мне-то предъявить уже нечего – ведро у него, меня с персиками никто не видел. Ох, как он матерился, – громко смеясь, закончил рассказ дядя Паша. – Теперь никому не открываем. Нет нас тут. Умерли.
Глава 5
Только на третьи сутки догнал секцию настоящий Петров Николай Петрович. Физиономия у него оказалась тоже с хорошим фингалом под глазом, и это вызвало приступ веселья у Гмыри.
– Ты молодец, Коля. Загримировался, – смеялся его начальник, показывая на временного сменщика тоже с разукрашенным лицом.
Николай был несловоохотлив, но, напарники всё же вытянули из него историю, как к разбитной учётчице неожиданно вернулся муж из командировки. Картина, как в анекдоте: жена раздета до пояса (повезло хоть в этом) и мужик незнакомый рядом. Массаж делать собирается.
«Массажисту» сразу прилетело и, вот, лежит он под столом, куда отправил его хорошо поставленный (похоже,