но высказывать своё мнение Никита не стал.
– А твои планы? – поинтересовался дядя Паша у Никиты, поскольку с приездом настоящего напарника, лимит на гостеприимство заканчивался. – Может, тебе рекомендацию выдать, да в наше депо устроишься. Курсы пару месяцев – и на секцию. Со мной будешь кататься. Коля-то скоро уже сам начальником секции станет.
– Пожалуй, мне нужно сейчас в глухую деревню где-нибудь за Уралом, пока моя история не забудется, – ответил Никита.
– Вот тут ты ошибаешься, дружище, – возразил Гмыря. Он взял яблоко со стола. – Смотри, если я спрячу его в нашем вагоне, то долго, с трудом, но всё равно его можно найти.
Никита согласился.
– А если спрячу в грузовом, где сто тысяч таких же яблок. Найдёшь его? – И дождавшись очевидной реакции, пояснил: – В Москву тебе нужно. Там и спрячешься, и опять же свою жизнь устроишь.
На ближайшей станции новые друзья договорились с начальником пассажирского поезда, следовавшего в столицу, и Никита в служебном купе отправился в новую неизвестность. Перед поездкой всё же решил позвонить Любе. До сих пор не хотелось верить в необходимость покидать родной город и прятаться. Теплилась надежда, что его фактически жена таким образом просто прикрывала свою измену.
Ответила Люба сразу. Никита почувствовал, как она испугалась, но быстро перешла на чересчур, приветливый тон:
– Ты, куда исчез, – ворковала Люба, – Я скучаю. Олеся Фёдоровна спрашивала, когда ты из рейса вернёшься. Приезжай, всё нормально, бояться нечего.
И Никита поверил: он очень хотел верить, – опасность миновала. А вполне возможно, и не было ничего, а всё это выдумки женщины, которую застали с любовником. Но следующая Любина фраза вернула все тревоги и опасения.
– Никита, это же ты сунул деньги за газовую плиту?
И вмиг улетучились все сомнения: разговор слушал тот, кто требовал от неё уговорить Никиту вернуться. А вопрос о деньгах – это её алиби.
– Конечно, я. Жди, скоро приеду, – закончил разговор Никита, не сомневаясь – в родном городе ему появляться опасно.
В поездке до Москвы Никита чувствовал себя более чем просто комфортно. Он один занимал целое купе, на котором была табличка «служебное». Иногда подселяли кого-то ненадолго, и проводницы обязательно уточняли:
– Это тоже наш. Железнодорожник.
Никита понял, как хорошо хоть где-то быть «нашим», и даже немного пожалел, что не прислушался к совету дяди Паши пойти работать к ним в депо.
Москва встретила прохладой ясного осеннего дня. Никита, попрощавшись с проводницами поезда, направился по адресу, который дал ему Николай Петров.
– Если и не приютят, – обещал Николай, – то, по крайней мере, подскажут куда обратиться.
Но не ведал «коллега», что двоюродный брат его развёлся и покинул столицу. И у Никиты оказался адрес не родственника его приятеля, а ещё и озлобленной на своего бывшего мужа Ирины. И пришлось бы Никите искать иные варианты устраиваться в столице на ночлег, кабы не холодильник, приобретённый хозяйкой