на него. Наконец, он заговорил:
– Ты же знаешь, что производство лекарства для нашего округа ведется в фармакологическом отделении НИИ, где я работаю. То, что ты сказала… Про то, что разработки по усовершенствованию вакцины не ведутся. На самом деле так и есть. Я знаком с людьми из этого отдела, порой мы даже ведем общие исследования. Я спрашивал у них. Отвечают они всегда с большой неохотой и что-нибудь в духе того, что лекарство в данном виде – это максимум, что вообще можно сделать с генной болезнью, или что сейчас все силы брошены на совершенно иные разработки. Я много знаю о болезни. Это тяжело признавать, но вирус создали случайно в ходе разработок вроде тех, которыми я занимаюсь. Он не должен был вырваться на свободу, и терактов никто не ждал, – Берт говорил немного путано, перескакивая с одного на другое, но Эрика внимательно слушала, хоть и знала все это сама. – Лекарство, тем более разработанное в такой короткий срок, – это настоящее достижение. И мне всегда было очень досадно, что все эти разработки засекречены. Да и кто знает, будь к ним доступ у большего круга лиц, то вполне вероятно, что генную болезнь удалось бы искоренить. Нынешние знания шагнули далеко вперед по сравнению с теми, какие были восемьдесят лет назад. Но нет, все засекречено. Единственное, что я видел, – измененный генокод в образцах носителя болезни еще во время учебы. Ты же знаешь, что лекарства фасуются определенным образом. Получить хоть какие-то образцы после расфасовки уже невозможно. Там добавлен безвредный для человека реактив, который при контакте с воздухом мгновенно преобразуется в газ и улетучивается вместе со всеми активными веществами самого лекарства. Объясняется это защитой от подделок, а подделка лекарства для генной болезни – это вопрос национальной безопасности, сама понимаешь.
– Понимаю, – пытаясь скрыть нетерпение, кивнула девушка. Берт почувствовал в ее тоне, что пора уже переходить к сути, и заговорил еще быстрее и с большим волнением, невольно переходя почти на шепот.
– Сейчас в моем отделе как раз изучают изменение способа вакцинации, ведь вводить генные модификаторы напрямую в вену требует определенной сноровки, а это сужает область их применения. Мне дали ограниченный доступ в лабораторию. И вот на прошлой неделе, во время одного из экспериментов, в холодильнике я заметил несколько пронумерованных образцов лекарства. В которых еще нет этого реагента. Пришлось сильно извернуться, но искушение узнать, что там, было слишком велико. В общем, мне удалось взять из образцов небольшое количество материала. Я провел серию тестов и… Знаешь, на самом деле моей первой мыслью было, что я просто ошибся и эти образцы не имеют ничего общего с лекарством от генной болезни.
– Что там было? – серьезно спросила Эрика.
– Ничего, – мрачно ответил Берт. – Точнее, ничего, что могло бы хоть как-то повлиять на генную болезнь.
– Ты уверен? – спросила девушка.
– Я уже ни в чем не уверен, Эрика.
– То есть, возможно, лекарство не останавливает развитие болезни? А что тогда его останавливает?