фирменных чемодана. Подобные экземпляры мне приходилось видеть только в Шереметьево-2 у иностранцев. У одного из чемоданов ручка была смещена к краю, а противоположный его конец покоился на двух колесиках. У второго чемодана ручка была на месте и колесики отсутствовали.
Девушка поблагодарила молодых людей за присмотр и с затаенным ужасом посмотрела на меня. Я попробовал чемодан без колесиков. Он оказался достаточно тяжел. По крайней мере для того, чтобы тащить куда-то вручную. «Куда?» – спросил я. Девушка показала рукой через площадь, где над подземным переходом маячила буква «М», а немного подальше, в стороне, толпился народ, ожидая такси. «Метров сто пятьдесят, не меньше», – прикинул я. Да еще там, по платформам таскать их».
В который раз за эти сутки удача издевательски повиляла хвостом перед моим носом и ускакала, испортив воздух. Бег на время по пересеченной местности с двумя неподъемными чемоданами был бы для меня равносилен самоубийству. Врачи определили, что в 1997 году я перенес инфаркт на ногах. К их выводу я отнесся достаточно серьезно: бросил курить, перестал корчить из себя юношу-спортсмена, готового при первой же возможности поиграть мускулатурой, и не напивался до упора, как регулярно практиковал до больницы. Нынешние посиделки с Сергеем были не в счет. Те ежевечерние двести грамм, от которых тащился мой худосочный подопечный, я даже не чувствовал своим центнером. Так радикально пересмотреть образ жизни помогли мне, в какой-то степени, многочисленные знакомые ровесники, в свое время не захотевшие ничего менять в себе при первом звоночке и так и не дожившие, увы, до второго. Ну, и всполошившаяся супруга, конечно. Даже здесь, в Чехии, когда мне приходилось перекладывать Сергея с коляски в ванную и обратно, я старался не перенапрягаться, а после делал дыхательные упражнения и восстанавливал пульс. Я был напуган и вот уже четыре месяца блюл себя.
– Я не могу нести чемоданы. У меня больное сердце, – сказал я по-русски и почувствовал, как заливаюсь краской.
– Уот из дэ мэттэ?
Девушка подалась вперед и растерянно посмотрела на меня, стокилограммового, делового, не понимая, чего я медлю. Я был готов провалиться сквозь землю. Мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй, еще ни разу в жизни я не находился в столь идиотском положении. «Господи, совсем еще ребенок, наверное, помоложе дочки. Ну что ей понадобилось в такую рань в этом Брне, – с досадой подумал я. – Эх, где наша не пропадала!»
Красный, как рак, я взялся за ручку чемодана. Девушка поспешно ухватилась за куфр на колесиках и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, набрал полную грудь воздуха и, взвалив ношу на ногу, похромал через площадь.
Меня хватило метров на пятнадцать. Я поставил чемодан и оглянулся назад. О Боже! В новеньких джинсиках, на высоких каблучках, беспомощно оттопырив круглую попку, девушка изо всех сил тянула ручку куфра и не могла сдвинуть его с места.
Я вернулся, сдернул куфр с мертвой точки и легко покатил его по брусчатке.
Короткими перебежками мы доволокли вещи до входа в метро. Девушка не успевала катить за мной свой чемодан и мне приходилось все время