Она ушла.
Как будто соль купить забыла
Или ещё чего купить
И дверь тихонечко закрыла,
Чтоб никого не разбудить.
«Никому не скажу и уеду…»
Никому не скажу и уеду,
Ни друзей, ни любви не найдя,
И пойду с чемоданом по следу
Полоснувшего поле дождя.
Васильки не оставят в покое,
И ромашки надарят тепла.
Всё живое, такое родное,
Так бы шла потихоньку и шла.
Будут рядом закаты, восходы.
Так душевно – один на один.
Приживусь на недели, на годы
Среди ягод и тонких осин.
Забредёт сюда кто-то, возможно,
Помолчит, на места поглядит.
«Как там мир?» – расспрошу осторожно.
«Да куда ему деться? Стоит», —
Так ответит – легко, равнодушно,
Потому и поверю ему.
Что желать? Ничего и не нужно,
Если сытно и тихо в дому.
У подъезда
Снова от внуков сюрприз:
Быстро одели, обули,
Вывели под руки вниз.
«Мы на часок». – Упорхнули.
Скрылось за домом авто.
Здесь бы сидеть-отсидеться.
Старое греет пальто,
Только душе не согреться.
Жизнь пролилась, как вода,
Съедено лиха до крошки.
Вон над макушкой звезда
И зажелтели окошки.
Думы – что в печке зола,
Мир не становится шире.
Внуки не едут – дела.
Суетно, суетно в мире…
В темень куда-то глядит,
Что-то нездешнее слышит,
Тихо под небом сидит.
Дедушка воздухом дышит.
«Справа речка, а слева опушка…»
Справа речка, а слева опушка.
А грибов-то – под каждым кустом!
Деревянная мокнет церквушка
Под холодным осенним дождём.
Скрипнет дверь, запоют половицы,
И ни певчих, ни благостных лиц.
На стенах из журнала страницы,
И святые глядят со страниц.
Я таких не видала окраин.
Позолота нигде не блеснёт,
И в поношенной рясе хозяин
В одиночестве службу ведёт.
Спозаранку молебен читает
За страну и за завтрашний день.
Уж не крестит, а всё отпевает
Поколенье глухих деревень.
Всё едино – дожди, завируха.
Эту древнюю дверь отопрёт,
Приблудится, бывает, старуха
И свечу, как на память, зажжёт.
Столько света в приюте убогом,
Что, теряясь, почти не дыша,
Прослезится от близости с Богом
Непутёвая чья-то душа.
В старом доме
Старый дом и новый дом.
В первом – тусклые окошки,
Жуткий запах, бродят кошки —
Всё не так, как во втором.
Вечно охает, скрипит
Дверь, расшатанная тяжко.
На ступеньке грязной Пашка
Беломориной