Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке
предоставлять заложников, но их содержание должно было осуществляться за счет соответствующей этнической группы («с таковых брать аманатов и содержать на их коште»). Им предписывалось объяснять, что взятие заложников применяется в качестве наказания и «пред другими верными в стыд». У истинно верных заложников не берут, только у неблагонадежных. Однако если они встанут на путь исправления, то их заложник будет освобожден483.
В отличие от прежней ситуации на востоке империи, где предоставление заложников было равносильно вступлению в российское подданство, решение Ясачной комиссии означало радикальную смену курса. Этническая группа, от которой теперь требовали заложников, отныне должна была считаться бесчестной и позорной, освобождение от предоставления заложников должно было стать целью, к которой нужно стремиться.
Если принять во внимания дискуссию до и во время работы комиссии, становится ясно, что эта смена курса лишь в незначительной степени была обусловлена восприятием идей Просвещения484. В действительности гораздо большее беспокойство вызывали расходы на заложников, которые в последние десятилетия постоянно росли как в плане финансов (расходы на размещение, охрану и питание), так и в смысле больших человеческих жертв, которыми российские служилые люди нередко расплачивались за насильственное взятие и удержание заложников в Сибири и прежде всего на Дальнем Востоке. Поэтому в регионах, где сопротивление российскому господству в целом считалось сломленным, переложить бремя по сбору ясака на представителей коренных этнических групп было в интересах царского правительства485.
Дальний Восток и северная часть Тихого океана
На крайнем северо-востоке изменение российской практики заложничества происходило совершенно уникальным образом. На протяжении десятилетий российские вооруженные отряды ожесточенно и с применением грубой силы пытались покорить чукчей путем масштабного захвата заложников486. Разочарование было велико, поскольку захват заложников как у чукчей, так и у коряков из‐за особых культурных представлений не произвел убедительного эффекта487. Существенные потери с российской стороны сами по себе требовали изменения курса. Кроме того, определенную роль сыграли изложенные выше изменения во взглядах на заложничество в целом, которые разделяли многие представители российской имперской элиты в конце 1750‐х годов. В совокупности оба этих фактора начиная с 1759 года способствовали политике гибкости и прагматизма по отношению к чукчам488. Новый курс, с одной стороны, позволил принципиально не отказываться от требования предоставления заложников чукчами (еще до 1772 года правительственные указы предусматривали взятие заложников). Но, с другой стороны, фактически произошел отказ от их насильственного захвата. Теперь основное внимание уделялось стремлению перестроить отношения с чукчами и стимулировать