отвечать. – Мальчишка опустил голову так, что вздулись вены на крепкой шее.
Гуров, в отличие от воспитательницы, его не торопил, задал вопрос-другой и молча ждал ответа. Ее монотонный бубнеж «отвечай, что ты молчишь» долбил по вискам. На соседнем стуле ерзал от нетерпения Сладкевич, который то и дело смотрел на часы, но мальчик упрямо молчал, даже не поднимал глаза на посетителей. Лев тем временем внимательно рассматривал его, пытаясь заглянуть пониже, туда, где спряталась курносая мордашка. Он никак не мог отделаться от какого-то звенящего чувства, сигнала, который нарастал внутри. Будто в детской игре, когда ты приближаешься к разгадке и кто-то кричит: «Горячо, горячо!» Сейчас он чувствовал этот разгорающийся огонь, смутное ощущение, что вот только что увидел нечто важное, буквально чуть-чуть осталось до разгадки. Все же никак не мог понять, что особенного в этом обычном десятилетнем мальчике? Чуть крупноват для своего возраста, вырастет и превратится в атлетически сложенного мужчину. Лицо с четкими линиями и большими глазами тоже обещает, что мальчишка станет симпатягой. Он сам не заметил, что все ближе и ближе наклонялся над столом к детскому опущенному вниз лицу. Тот вдруг вскинул испуганный взгляд, лицо исказилось в гримасе испуга, он подскочил на месте и бросился к двери. Воспитательница застучала каблуками стоптанных туфель следом, бросив на ходу:
– Ну, что попало устроили тут, сейчас еще истерику закатит! Все, хватит!
Гуров не выдержал и пробурчал под нос:
– Черт, перед полицией психологи должны сначала работать со свидетелями. Как в стену стучишься.
Его коллега поддакнул:
– Это точно, рыдают да кричат. Говорил же, толку не будет от мальчишки, – охотно вскочил с места. – Ну что, поехали обратно?
Лев нахмурился:
– Езжай, я задержусь. Попрошу, чтобы воспитатель вышла из комнаты. Может, без нее начнет говорить. Пускай проплачется сейчас.
Тревожное ощущение его не отпускало, оперу хотелось сосредоточиться на собственных внутренних сигналах, поймать ускользающую мысль.
Как неожиданно сговорчивый обычно Сладкевич внезапно остановился и упрямо заявил:
– Я вас одного не оставлю. Хоть что мне говорите, хоть приказывайте, хоть рапорт на меня пишите. Нет! Мне одного раза хватило. Чуть на тот свет не отправились, я больше такого не допущу. Плевать на этого Афанасьева, пускай ждет сколько нужно. Так и знайте, я за вас отвечаю, как за себя. Поэтому второго раза не будет, случись чего снова, и как мне начальнику вашему в глаза смотреть! Меня с работы попрут, да и сам я уже… – Павел растерял окончательно все слова и только продолжал крутить головой на короткой шее.
От его несчастного лица, искаженного страхом, в капельках пота на висках, Льва передернуло, он хотел отказаться, возразить… И не стал, из-за двери вылетела воспитатель и накинулась на оперов:
– Посмотрите, что вы устроили. Я хотела вернуть его, а этот мерзавец мелкий порвал мне платье! Сильный, как взрослый мужик. Так, в общем, приходите с психологом или педагогом, кто там у вас умеет обращаться