разряд ударяет в меня всего раз, но с такой силой, что я подскакиваю на кровати. Мне страшно. Кошмар был настолько живым, что еще несколько минут в нем, и я не смог бы отличить сон от реальности.
– Монетки… – проговариваю шепотом засохшими губами.
Касаюсь ладонью своей голой груди и ощущаю пустоту. Я так и не повесил эти монетки на шею.
В комнате сумрак. Я подсвечиваю мобильником путь к двери и двигаюсь вперед. На айфоне десять пропущенных звонков и тринадцать сообщений от мамы. Надо было написать ей по прилете.
«Ты где?»
«Ты приземлился?»
«Почему не берешь трубку?»
«Трестен, позвони мне! Я переживаю!»
Мельком просматриваю сообщения и бью себя тыльной стороной ладони по лбу.
Отвечаю маме и обещаю вскоре перезвонить.
В горле такая засуха, что я решаю спуститься на кухню за водой. Оставляю телефон и выхожу. В коридоре темно. Одним нажатием на выключатель пытаюсь заставить работать светильник, тот самый, о котором говорили Памелла и Бридли. Дебильное устройство! Ничего не выходит. Пытаюсь включить его до тех пор, пока это не приводит меня в бешенство.
Прижимаюсь грудью к приоткрытой двери, откуда растекается пятно тусклого света. У кого-то включен ночник. Слышу сбитое дыхание Мышки и заглядываю в комнату. Она ворочается на постели и тихо постанывает в подушку.
Тихоня, оказывается, вовсе не скромная мышка. Я ухмыляюсь, и улыбка растягивается на пол-лица. Завтра будет о чем ей напомнить.
Ее волосы цвета лунного месяца покорно лежат на подушке, руки обнимают одеяло, которое обвивает, подобно лиане, ее ноги. Мышке явно снится что-то очень приятное.
Я не вижу выражения ее лица, потому что свет падает на другую часть комнаты, однако звуки, что я слышу, подсказывают, что сон фееричный.
Бридли не так проста, какой кажется на первый взгляд.
Бридли Ривьера. Смакую ее имя. И будто кто-то вдруг думает за меня: «В ее душе суровая зима и вянут розы, а сердце хочет вечного лета и бескрайних цветочных садов».
Оставляю ее одну и с трудом спускаюсь по лестнице. Дурман сна еще не сошел. Я слишком много думаю о родной матери наяву, вот подсознание и выдает сцены с ней.
– Эй, не спится? – Чувствую толчок в спину.
– Не спится, – отвечаю так же сухо.
А вот и парень, у которого нет права на голос. Папенькин или маменькин сынок.
– На новом месте всегда так.
– Может быть.
Абель подносит к губам электронную сигарету и затягивается. Через мгновение дым пролетает мимо. Я с презрением отношусь к этим чертовым дулькам. Никотин помогает отвлечься только в первое время, позже – уничтожает то, что от тебя осталось. Смысла в нем никакого, разве что скорая смерть.
– Не куришь? – Он протягивает электронку.
– Нет.
– Надо бы кое-что обсудить за сигаретой, – произносит Абель с серьезным видом. Хочется рассмеяться от этого зрелища.
– Ну?
– К моей сестре не приближайся, – начинает он. – Бридли в отношениях, и у нее все прекрасно. Не смей туда лезть, окей?
Я