поворачивала ручку мельницы для кофе, вдыхая запах обжаренных свежемолотых зерен. Закипел чайник, но больше никакие звуки не нарушали тишину на вилле. Ана всегда любила вставать пораньше. Возникало чувство, будто она вырвалась вперед, выкроила время для себя. Такие моменты выдавались весьма нечасто.
Девушка насыпала порошок в френч-пресс и налила кипяток. По кухне разнесся насыщенный богатый аромат кофе. Ана ненадолго прикрыла глаза, затем поставила френч-пресс на поднос рядом с кувшинчиком цельного молока, глиняной кружкой и самым важным атрибутом – книгой.
Терраса еще купалась в тени, солнце пока не появилось из-за гор. «Вот это вид!» – подумала Ана, уперев руку в бедро и любуясь окрестностями и розовыми клочками облаков на утреннем небе.
Вчера вечером тишина в доме поистине оглушала. Не хватало привычного шума автомобилей, веселых голосов прохожих, гудения поливальных машин. А вот сейчас отсутствие подобных звуков было как нельзя кстати.
В воздухе витали ароматы раскрывающихся цветов. Ана прошла по прохладному каменному полу и поставила поднос на низкий парапет, бросив взгляд на отвесный склон, круто спускавшийся к зубцам скал внизу. От такой высоты кружилась голова.
Она налила себе кофе, притащила стул, уселась около парапета и открыла книгу. В предвкушении этого момента сердцебиение участилось. Чашка горячего бодрящего напитка и чтение – ее утренний ритуал, и горе тому, кто посмеет его нарушить.
Привычка посвящать время себе появилась давно, когда Люке исполнилось шесть месяцев и Ана почувствовала, как жизнь выходит из-под контроля. Сын громко заявлял о своих нуждах, требуя накормить, сменить подгузник или взять его на ручки. Он не умел ждать и выдергивал мать из сна, а она чувствовала себя разбитой и измученной. Ана, спотыкаясь, бродила по квартире с полузакрытыми глазами и к тому времени, когда Люка был сыт и переодет, ощущала, что выбилась из сил. Если ты – мать-одиночка и к семи утра уже ни на что не годишься, то день обещает быть длинным. Поэтому Ана решила вставать раньше сына. Мать считала ее сумасшедшей и твердила, что надо дорожить каждой минутой сна. Но утренние моменты, проведенные в одиночестве, Ана ценила куда больше возможности подольше поваляться в кровати. Теперь, когда Люка просыпался, она была спокойной и собранной и страстно желала прижать к себе его маленькое теплое тельце.
Привычка сохранилась до сих пор, хотя сын может спать до полудня, если только мать не скинет с него одеяло, не раздвинет шторы и не распахнет окно.
Ана посмотрела на часы. Люка наверняка еще не вставал, а Ленора, должно быть, заводит тесто для блинов, которые подаст с карамелизированными бананами и горячим сладким сиропом. Сын обожает их с детства.
Как так получилось, что этот малыш с пухлыми щечками, который, сияя улыбкой и вопя: «Мама дома!», бросался к ней и обнимал за ноги, превратился в подростка, не отрывающего глаз от экрана мобильника, когда она приходила с работы?
Вчера ей позвонили из школы и сообщили, что Люку и его друзей застукали на территории школы за курением марихуаны. Он на десять дней отстранен от занятий. Ана стояла