радиоприемников или телевизоров. Несмотря на адское сияние сверху, весенний воздух был весьма прохладен. Лифт в подъезде не работал; они услышали шаги, гулко раздававшиеся на лестнице. О’Рурк жестом призвал Кейт поторопиться, и она вприпрыжку побежала за ним по ступенькам. Вверху грохотала тяжелая поступь четырех человек, но О’Рурк шел почти неслышно. Кейт заметила, что он остался в кроссовках, и даже слегка улыбнулась, хоть и начинала задыхаться от напряжения.
Они остановились на шестом этаже, который в Америке считался бы седьмым. О’Рурк открыл дверь на лестничной площадке, и их окутали застарелые кухонные запахи, не менее едкие, чем вонь от нефтеперегонки на улице. В узком коридоре эхом отдавались голоса.
О’Рурк попросил Кейт оставаться на месте, а сам бесшумно двинулся по коридору, сливаясь с тенью между тусклыми пятнами света. У нее невольно промелькнула мысль о поразительной точности выражения: «костюм ниндзя для священника».
Несмотря на его приказ, а скорее, вследствие его Кейт пошла за святым отцом по коридору, останавливаясь в самых темных местах. Она уже примерно представляла, какую картину увидит у открытой двери квартиры… И предчувствие ее не обмануло.
Там стояли чета американцев и двое румын в кожаных куртках, которые исполняли роль переводчиков и од-новременно спорили о чем-то с жильцами квартиры – мужчиной и женщиной. Трое маленьких детей вцепились в юбку матери, а из открытой двери спальни доносился плач младенца. Квартирка была небольшой, захламленной и грязной, потертый ковер усеивали раскиданные горшки и кастрюли, словно ими только что играли детишки. В спертом воздухе стоял густой запах жареной пищи и грязных пеленок.
Кейт еще раз выглянула из-за косяка. О’Рурк был уже практически в квартире, но пока еще не замеченный спорившими в освещенной комнате людьми. Румыны, доставившие сюда американцев, представляли собой типичных мафиози: один – с бандитскими усиками, другой – с трехдневной щетиной, оба с сальными волосами, в модных джинсах и шелковых рубахах под кожаными куртками, и у обоих наглый, вызывающий вид, знакомый Кейт по трем континентам.
Хозяева квартиры были пониже ростом, с нездоровыми желтовато-бледными лицами; жена, с темными кругами под глазами, стояла с отчаявшимся видом, а муж беспрерывно тараторил, и часто мелькавшая на его губах улыбка напоминала скорее нервный тик. Молодые светловолосые американцы, небрежно одетые в «Лэндз Энд», выглядели ошеломленными. Она все время наклонялась, чтобы обнять детишек или одарить их улыбкой, но те прятались за родительскими спинами или убегали в темную спальню.
– Сколько за этого? – спросил американец, протянув руку, чтобы потрепать по волосам трех-четырехлет-него мальчугана, прильнувшего к матери. Мальчик резко отпрянул. Более рослый из румын отрывисто переговорил с отцом семейства и с ухмылкой сказал:
– Он говорить, сто тысяч лей и «турбо».
– Турбо? – переспросила американка, быстро заморгав.
– Автомобиль «турбо», – пояснил тот, что был