ресторана и вежливо пожелал приятно провести время. Оказавшись в просторном белоснежном зале, словно в больничной палате, Дамир взял меня за руку и с восхищением осмотрел тело с головы до ног. Он с гордостью подвел меня к круглому столику и, отодвинув стул, произнес:
–– Ты шикарно выглядишь.
Не обращая внимания на его слова, я опустилась на мягкое сиденье и откинулась на высокую спинку. Мне было безразлично, что думает обо мне Сабуров. Его слова восхищения меня никогда не трогали и не доставляли удовольствия. Эта похвала «палача» перед экзекуцией звучала, как издевательство и насмешка. Дамир сел напротив, рассматривая безразличие в холодных глазах с абсолютно равнодушным видом. А его, похоже, вовсе не трогало мое безразличие.
Спустя минут сорок официант принес наш ужин и, пожелав приятного аппетита, удалился. Я сидела неподвижно, пристально глядя в тарелку с греческим салатом, словно пытаясь в нем отыскать смысл своей никчемной скучной жизни. Желание было одно – как можно скорее оказаться дома и предпочтительно наедине с собой.
Сабуров, изображая важную, деловую и незаменимую личность, отвечал на бесконечные телефонные звонки, периодически покидая зал ресторана для каких-то тайных бесед. Очередной «важный» звонок и он снова вышел в холл. Оторвавшись от абсолютно невкусного салата, я подняла взгляд, осмотрев входную дверь, которая, распахнувшись, впустила в помещение Кирилла. Сердце, содрогнувшись от волнения, зачастило с ударами. Он сразу же заметил меня, изъяв знакомое лицо из множества скучных чужих физиономий. Его взгляд держал все мышцы в напряжении, заставляя сердце истерически содрогаться в груди, а руки подрагивать от волнения и желания оказаться рядом с ним и желательно, чтобы это «рядом» длилось вечно.
Поднявшись с места, я направилась в уборную, желая как можно скорее исчезнуть из поля зрения Кирилла, понимая, что, когда вернется Сабуров в зал, он непременно заметит мое волнение, а это вызовет сначала вопросы, затем гневные конвульсии от моего хамства. А я ведь обязательно начну хамить, себя-то я знаю хорошо.
Закрыв плотно дверь, я подошла к громадному зеркалу и, опираясь руками о столешницу с овальными умывальниками, взглянула на бледное лицо. Даже слой косметики не мог замаскировать обесцветившиеся кожные покровы, выдающие сильное волнение. Дверь неожиданно стукнула, ударившись о стопор, а за моей спиной возникла высокая фигура Хромова. Он, недолго думая, схватил меня за руку и потянул в сторону отдельной кабинки. Повернув барашек замка, Кирилл прижал мое все еще дрожащее тело к деревянной перегородке и сжал лицо в горячих ладонях, мгновенно впившись в губы жадным поцелуем. Мое сердце стало пропускать удары, просто не успевая сокращаться так быстро, как того требовало волнение и возбуждение. Изогнув спину, я сжала пальцы на его запястьях, ощущая пульс сквозь грубую мужскую кожу. Кирилл тяжело дышал, продолжая целовать меня все так же страстно, не в силах справиться с вожделением. Не знаю, сколько длилось это безумие, но, когда рука Хромова