Осмотрев их с наружной стороны, Савелий проверил на целостность амбарные замки. Открыв и распахнув двери, чтобы проветрить помещения, он прислонил ружьё к бревенчатой стенке амбара, а сам умостился на небольшой завалинке. Лёвушка последовал его примеру. Савелий достал из котомки матерчатый кисет с крепкой махоркой и аккуратно сложенную стопку порезанной газетной бумаги.
– Послушай, тять! Сведи меня к водопаду, ты обещал, помнишь? – Лёвушка просительно глянул на отца.
– Раз обещал, значит сведу. Только учти, времени у нас в обрез, – ответил Савелий, скручивая козью ножку и слюнявя край бумаги.
Прикурив и жадно затянувшись, он в какой-то отрешённости откинулся на бревенчатый выступ.
– Вот только что-то в толк не могу взять. Две ночи кряду и, вроде бы не ночи, – как бы размышляя вслух, продолжал он. – Уж светлые больно, будто вечерняя заря с утренней повстречались. Чудно как-то!
Докурив самокрутку, Савелий встал, старательно притушил её носком сапога и направился осматривать внутренние помещения лабазов. Тщательным образом их проверив и оставшись удовлетворённым от осмотра, он прихватил с собой кое-что из провизии и приказал Лёвушке собираться в дорогу. Некоторое время спустя, отец с сыном тронулись в путь.
Погружённый в свои мысли, интуитивно продолжая намеченный путь, Савелий очнулся лишь тогда, когда впереди заслышался далёкий шум водопада…
Две одинокие фигуры стояли у подножья таёжного водопада, неширокой трёхметровой лентой подпоясывавшего крутой каменистый обрыв. Лучи восходящего солнца уже золотили верхушки деревьев, образуя переливающиеся радужные узоры на водяной завесе брызг у вершины водопада. Сколь долго они созерцали это, по истине живописное зрелище, сказать трудно.
– Ну, пора, – наконец, словно опомнившись, вымолвил Савелий. – Значит, как и договаривались: я направляюсь по своим делам, здесь, недалече, а ты тем временем рыбки наловишь деду. Вон там, – он указал в направлении небольшого речного поворота, где было быстрое течение, – я в прошлом году двух щук словил, поди ты фунтов двух каждая, не менее. Как ворочусь, тут же и на заимку двинемся. Торопиться нам надобно. Дед, кажись, больно уж хворый.
Он намеревался было уже уходить, когда Лёвушка дотронулся до локтя его руки.
– Тять, а тять!
– Что тебе?
– Ты ничего не чуешь?
– А что? – Савелий в недоумении посмотрел на сына.
– Да ты вслушайся хорошенько. Кажись где-то что-то гудит.
– Где?
– Да вон там, – Лёвушка указал рукой в южном направлении.
Савелий прислушался. В шуме таёжного водопада тяжко было различить какие-либо посторонние звуки
– Тебе, видать, померещилось, – улыбнувшись и положив ладонь на плечо сына, сказал он.
Но в этот момент он вдруг ощутил непонятный прилив тепла к телу. Теперь явственно, откуда-то с южной стороны, послышался нарастающий