длинными ногтями в деревянную постройку.
Девушки были похожи друг на друга, но не лицами, а манерами вытягивать губы трубочкой и одинаково двигаться.
– Вперед и только вперед! – загудел Максим. И, живо подцепив девчонок, устремился к дому.
После минутной перепалки у всех снова поднялось настроение.
Обстановка в уютном зале с широким диваном, глубокими креслами, камином, столом, накрытым хрустящей скатертью и утыканным лакомствами, примитивной, но модной музыкой сделала свое дело – компания снова шумела и резвилась. Молодость беспечна. Они ели и пили то, что осталось после званого обеда. Деликатесы валялись на тарелках без должного почтения, и никому не было дела до этикета – какой вилкой цеплять устриц и в какой последовательности есть мясо или рыбу, а уж тем более чем запивать – красным или белым. Бесперебойно жуя, Максим дергал сальными пальцами длинную челку. Рита же постоянно исчезала, а когда появлялась, то шокировала новым нелепым нарядом. То ли сестры, то ли подруги изображали сексуальные па под эротичную мелодию. Им до ужаса хотелось соблазнить толстячка длинными ногами, сосками, грозно торчавшими из-под прозрачных блузок, упругими попками, которые они разными похотливыми способами выставляли напоказ. «Секс-старты начались!» – подзадорил их Макс, оценивая, у кого тверже задница и круче титьки. Но девушки, резко прервав развратный танец, отошли и озабоченно зашептались. Виктор уловил отрывки их разговора, когда вслед за ними двинулся в уборную.
– На нас в розыск уж, наверное, подали! Если вышибут, домой не поеду, лучше вздернусь! Мне с Маргушей хорошо…
– Сколько мы отсутствуем?
– Третья неделя… Лилька, а я в баню все же заглянула! Там, прикинь, огромные пупсы сидят в тазиках…
– Во даешь, подруга! Перепила или обкурилась? – последнее, что он услышал.
Не придавая их болтовне большого значения, расшифровал: «Девчонки прогуливают занятия и боятся, что их в общагу не пустят». Он столкнулся с ними у зеркальной стены. Окинув его презрительным взглядом и тыча в него прямыми, словно острые кинжалы, пальцами, они дружно засмеялись. Ногти нахалок, сверкая ядовитым лаком, чуть было не пронзили ему глаз. Их лица, обезображенные алкоголем, пересекаясь в отражениях, кривились неблагородным оскалом. Виктору почудилось, что у девиц вместо ртов клювы, а вместо маникюра грязные когти. «Хорошо, хоть эти простушки не корчат из себя дворянок», – подумал он.
Лиля с Милой вернулись в зал. И снова их тела заволновались, затряслись в немыслимых вихляниях. Виктор захандрил, ему вспомнился рассказ Сони о художниках.
– Ритуля, скажи, на стенах висят полотна Куинджи? Почему не Мунк? – выключив музыку, спросил он.
Танцующая компания застыла в немом удивлении. До этого вопроса никто не обращал внимания на интерьер комнаты, на стены, увешанные картинами. Лиля и Мила, вскинув неподъемные ресницы, начали рассматривать шедевры мирового искусства. Рита уже готовилась дать отпор, но ее опередили.
– Зачем Ритуле этот псих? –