не мрачные, а воспламененные духовным рвением жрецы преследовали девушку до окраины деревни, но и там она не остановила свой бег. Она проносилась мимо заброшенных рынков, запущенных полей, обвалившегося курятника, который уже практически провалился под землю.
Миуко оглянулась только один раз.
На окраине деревни трое жрецов водружали на бамбуковые столбы знамена, свежие чернила оттенка индиго поблескивали в лучах утреннего солнца. Позади них утихал в трактире огонь, отступая от здания, словно прилив, оставляющий после себя на берегу обломки. Рядом с развалинами стоял ее отец со жрецом, столь высоким, что его можно было принять только за Лайдо, который, казалось, утешал Рохиро.
Ее отец был жив, но эта мысль не принесла Миуко утешения. Он был жив, но считал свою дочь демоном.
И он больше не хотел знать ее.
7
Сомнительные типы
Миуко должна была находиться на полпути к Удайве, когда рухнула посреди Коцкисиу-мару – Леса Каменного Хребта – и погрузилась в тяжкий, душераздирающий сон, от которого она очнулась спустя долгие часы, уже после наступления ночи. В темноте скрипели деревья. Бледные грибы прорастали из трухлявых бревен, наполовину развалившихся во мраке. В небе на фоне светящихся звезд промелькнула тень, вероятно, летучая мышь или ночная птица с бесшумными крыльями.
Коцкисиу-мару был назван так из-за протяженности наскальных выступов, которые извивались в сердцевине леса, словно шипы какого-то древнего чудовища, давным-давно поверженного и обратившегося в камень. Именно здесь Миуко встала с земли и присела на один из поваленных камней, чтобы поразмышлять над своим нынешним положением.
Во-первых, она была голодная. Во-вторых, слишком много времени за последние сутки она провела в бегах. Миуко казалось, что никогда прежде ей не доводилось так много бегать, а теперь каждая мышца ног и всего тела ныла, не говоря уже о напряжении мышц рук, о которых она даже не подозревала. Как непростительно, что девочек не поощряли больше заниматься спортом. Иначе откуда они возьмут силы для бегства, когда жрецы, которых они знали на протяжении всей жизни, и отцы, от которых зависели, внезапно изгоняли их из единственного дома, какой они когда-либо знали?
Миуко следовало бы подумать о своих перспективах выживания. Поиск питьевой воды стал бы хорошим началом. Однако вместо этого она осталась сидеть на месте, с раздражением выдирая шипы из своего одеяния и распутывая пальцами колтуны в волосах.
Она практически расчесала волосы, когда из тени раздался голос:
– Здравствуй, голубушка.
С криком Миуко подскочила, схватив, за неимением оружия, особенно густую прядь волос.
Четыре фигуры появились из-за деревьев: человеческие (а если быть точной, мужские), но с безжалостными демоническими лицами. У одного из них были клыки, как у кабана. У второго – третий глаз посередине лба, желтый, как у змеи. Голова третьего была увенчана рогами и прямыми черными волосами, которые колыхнулись, когда он наклонился вперед, изучая Миуко так, словно она была молодым