гвардеец был уверен, что способен сработаться с кем угодно.
О чем сейчас горько жалел.
Солнце, подобравшееся к зениту, нещадно пекло. Проклятая Снежинка спотыкалась, ноги ныли, а аккомпанементом Феликс в очередной раз выслушивал лекцию под жирным заголовком «Раньше было лучше».
…Раньше, во времена, когда учился Курт, программа подготовки была лучше. Длилась на два года дольше, и поэтому гвардейцы были всем гвардейцам гвардейцы. Не то что сейчас. Раньше без знания Устава оружие и почистить не давали, не то что использовать. А что сейчас? Вот знает ли он, Феликс, пункт восемь дробь семнадцать главы двадцать два? Да конечно, не знает, даже ответа ждать не стоит. А вот Курт, конечно, знает. И процитирует. А еще всю первую главу, чтобы показать, что он не просто какой-то отдельный пункт вспомнил. И всю последнюю главу в обратном порядке, с последнего пункта до первого. Впечатляет, да? А вот современная бестолковая молодежь так не может…
Вообще-то Феликс неплохо знал Устав. И ничего против не имел – ни против Устава, ни старой программы подготовки. Но и против новой, по которой учился сам.
После реформы гвардейцев стали меньше учить следовать процедурам и больше – думать и быстро принимать решения. Число преступников стремительно росло, они становились всё хитрее, и система подготовки изменилась. Теперь мало было просто уничтожить отряд «дозорных» в битве на дороге. Нужно было постараться взять в плен хотя бы одного, и выйти на главаря. И так везде.
«Главное не раскрыть преступление. Главное – не дать ему совершиться».
Уступив требованию короля как можно быстрее восполнять ряды гвардейцев, из программы безжалостно вычищались часы распевания гимнов, строевой подготовки, цитирования Устава. Зато занятия по логике и практика осмотра места преступления стали преподаваться куда более тщательно.
Правда, в старую программу входило больше часов боевой подготовки, и их недостаток Феликс остро почувствовал в первый же год службы. Но он справился, и на самом деле – вполне гордился тем, чего удалось достигнуть за пять лет после выпуска.
И тем невыносимей была работа с Куртом.
В первый же день тот повёл себя так, будто Феликс – неопытный юнец, бестолковый и бесполезный. Бесцеремонно перебивал его на допросах, игнорировал идеи, критиковал.
Но с этим Феликс ещё бы мог смириться. А вот мириться с непрошибаемой тупостью было сложнее. С одной стороны – Курт беспрекословно следовал правилам. А с другой – вообще не хотел думать. Осмотр мест преступления проводился формально. В качестве основной гипотезы принималась самая очевидная. Опрос свидетелей превращался в попытки выбить признание, а допрос подозреваемых так и вовсе состоял из сплошных угроз… Единственное, что спасало Курта – безошибочное чутьё на тех, кому хамить нельзя. К сожалению, в список таких персон его молодой напарник не попал.
Так что трясясь в седле Снежинки, Феликс всё отчаяннее мечтал о том, чтобы случилось что-то, являющееся достаточным основанием