день она буквально вытащила меня погулять.
Дальше ограды нас, конечно, не пустили, но за зданием располагался вполне симпатичный парк с соснами и аккуратными песчаными дорожками.
Ах да, увлекшись, я даже не описал, где мы оказались.
Уж не знаю, как именуется это заведение в официальных бумагах, но лично я назвал бы его тюрьмой. Находится оно в каком-то медвежьем углу, вдали от человеческого жилья, среди леса. Ближе к зданию – большая полоса отчуждения, тщательно вычищенная от всякой растительности, просматриваемая и, полагаю, простреливаемая со всех башенок по периметру. Два бетонных забора с проволокой и электрическим напряжением, между ними тоже полоса, где бегают собаки. Ворота словно взяты из книжки про средневековые укрепления – массивные, готовые выдержать штурм. Я далеко не специалист в военных вопросах, но впечатляет. Несколько будок охранников, казарма и само трехэтажное здание – того депрессивного серого цвета, что кого угодно вгонит в самую глубокую тоску. Окна маленькие, зарешеченные. Везде видеокамеры и еще охрана, обходящая территорию.
Правое крыло – для заключенных. Уж не знаю и знать не хочу, сколько их и кто именно там сидит. Но Владимир – точно.
Левое – административное, в нем так называемые гостевые комнаты, в которых поселили и нас с Ирочкой. Окна там, кстати, тоже зарешечены, от мебели веет казенщиной. Долго не мог отделаться от чувства, что меня самого посадили в тюрьму. Первую ночь здесь не спал. Так и казалось, что вот-вот – и за дверью послышатся тяжелые шаги, лязгнут железные затворы и меня потащат на допрос или на расстрел. Живые такие ощущения, очень достоверные, против них никакие методы психологической разгрузки не действуют. Не устаю повторять, что базовое человеческое чувство – это страх. Оно сидит в самой основе нашего существа, управляя нами. Оно заставляет нас создавать вокруг себя видимость комфорта, строить свой материальный мир, заводить семью, продолжать род. Все это зиждется на том самом животном первозданном страхе. Страх – это не только сигнал об опасности, «отрицательно окрашенный эмоциональный процесс», как сказали бы мои коллеги, – это часть нашего существа, нашей родовой и детской памяти. Не стоит думать, что нам, психиатрам, легко. Напротив, большинство обманок, легко работающих на наших пациентов, на нас не действуют. Можно осознавать истоки своего страха, но это не дает тебе щит против него… Можно побороть локальное проявление своего страха, но это гидра, у которой вырастают новые и новые головы.
Впрочем, я опять задумался и ушел куда-то не в ту степь.
В общем, с этим страхом я более-менее разобрался и последующие ночи спал почти нормально, однако само здание все равно вызывало постоянное чувство тревоги.
Единственный более-менее пригодный для пребывания там участок – это тот самый сосновый парк, о котором я уже упоминал. Конечно, он тоже весь просматривается, однако там легче абстрагироваться от обстановки и почувствовать