знаков и указателей. Страх мгновенно ударил в кровь, и я не нашел ничего другого, кроме как закрыть лицо руками. Секунда, и я впечатался в стекло всей массой своего тела, покрывая салон кровяными каплями вперемешку со стеклянной крошкой. В лицо летели кусочки красной краски, политые маслом, обломки бетона. Перекореженные обломки металла впивались со всех сторон куда-то под кожу, лишая возможности даже вдохнуть. Хаотичное движение вокруг остановилось, и я, не имея больше никаких сил, опустил голову на руль. Мир погрузился в тишину.
– Тройную дозу анестетика, я посмотрю его ближе к вечеру.
– Альберт, – голос меня не слушался, поэтому вместо имени из пересохшего горла вырвался гортанный булькающий стон. Доктор обернулся:
– Рей! Рей Бредли! Чертов сукин сын, это же надо было так напугать старика! – он повернулся к медсестре: – Анжела, оставь нас.
Анжела спешно хлопнула дверью, и он снова обратился ко мне:
– Рей, знаешь, есть люди такие, как я, они рождаются, как говорится, в рубашке. Тебе же, черт, соблаговолило появиться на свет, обернувшись сорокатонной броней от танка! – от порыва нескрываемого удивления Альберт почти перешел на крик.
– В таких авариях люди не выживают, а ты даже не поцарапался!
Я нашел в себе силы присесть на кровати, отчего удивление Альберта превратилось в настоящий ураган.
– От машины целого кусочка не осталось! Спасатели битый час доставали ее из стены! Ума не приложу, и как ты вообще остался жив? – Альберт поднял обе руки вверх, словно обращал этот вопрос к потолку или того выше, в небо и, не дождавшись ответа, отрицательно покачал головой.
– Я зайду ближе к ужину, нам еще многое нужно обсудить.
Моментально превратившись в обычного спокойного доктора Мейсона, он вышел из палаты, оставив меня в глубоком раздумье, ведь судя по тону, которым он произнес эту фразу, беседа будет далеко не о моем чудесном спасении. Весь остаток дня я приходил в себя. После обеда, окончательно приняв прежнюю форму и одевшись, я собирался пойти к Альберту сам, воспоминания о Лауре не давали мне покоя ни на секунду, нужно было что-то срочно предпринять. На глазах удивленного персонала, я с легкостью преодолел больничный коридор и вошел в кабинет Альберта. Он молча курил, расположившись в кожаном кресле большого начальника, устремив свой взгляд в середину дубового стола.
– Рей, расскажи мне подробно все, что ты знаешь об этом. На столе стояла пробирка, наполненная черной жидкостью, подобной той, что я уже видел однажды в операционной Говарда. Я в удивлении опустился на стул напротив.
– Где ты это взял, Говард?
– Этим наполнены твои вены, и наука не в силах объяснить, что это за вещество. Может, ты расскажешь мне все, что тебе известно? Это Саймон? Чем он тебя накачал там в своей лечебнице? – в его глазах мелькнул алчный огонек, и он вскочил с места.
– И все-таки твоя авария пошла мне на руку, это тянет на Нобеля! Это же панацея, Рей!