практика. Знаки на плитах загораются слабым золотистым светом.
– Каждая из прекрасных дев достойна стать матерью-богиней нового мира! – его глубокий, пробирающий до костей голос, отражается от дольменов и обрастает эхом. – Мира, свободного от войн, голода и болезней! Нет больше страха! Смерть побеждена! Закончилась старая, тёмная эра. Не все смогут ступить в новый день, но вы смогли! Вы – на вершине эволюции. И пусть каждая из вас даст крупицу жизни великому Дитя новой расы!
Простите, что?! Какая ещё новая раса, какое дитя, что здесь вообще происходит?!
Слабая тянущая боль разливается по моему телу. Низ живота ломит так, будто вот-вот придут критические дни, ноги жжёт всё сильнее, шершавые камни колют током стопы. Ладони сестёр слева и справа, становятся влажными, они крепче стискивают руки – оказывается, не только мне хочется убежать.
Красный оргон взрывается цветом. Терпи, Ника, дыши!
Помутневшим взглядом я смотрю, как вспыхивают, проступают сквозь кожу и мышцы, будто алые тропические цветы, очертания маток невинных дев. Красные ручьи оргона изливаются из них, стекают по босым ногам на землю и, прокладывая себе среди песка и пыли дорожку, словно по заранее выколоченным желобкам, устремляются на середину арены, к каменной стеле. Холодное серое изваяние жадно впитывает свежую живую энергию – как гигантская губка.
Сложив руки на груди, Светлоликий, наблюдает за ритуалом, и ни один мускул не дёргается на его загорелых жилистых предплечьях. Стела, «напившись» оргона, дрожит, мерцая алым сиянием. Ладони девушек тоже дрожат и холодеют от слабости. Вместе с яркой энергией из их тел вытекают силы, и лишь моя матка так и не загорается светом. Наоборот, с каждой секундой мои очертания становятся всё темнее – пока за спиной не раскрываются, как два огромных полотна, два чёрных крыла.
Беспроглядный мрак накрывает куполом каменную поляну. Пламя факелов гаснет от порыва ветра. Острые перья сотнями заострённых шприцов впиваются в гранитный монумент – я высасываю весь накопленный там заряд одним залпом. Стела мертвецки сереет, идёт трещинами и рассыпается повсюду мелким гравием. Символы рун меркнут, кто-то из девушек кричит, кто-то плачет, кого-то тошнит – но и этого мне мало, я заберу у них всё без остатка! Дёргаю за канатики красного оргона, текущего из раскалённых маток, как за нити марионеток. Крики сменяются бессильными вздохами. Девы в белых платьях, как призраки, безвольно падают наземь, теряя сознание.
Теперь лишь Светлоликий изваянием стоит напротив меня посреди каменной сцены. Его золотое лицо не выражает эмоций, но плечи по-прежнему расслаблены, а осанка прямая. Ему нечего бояться, ведь на груди, под одеждой, у него пылает амулет против магии феникса – серебряный пеликан кормит птенцов кусками своей плоти.
– Если бы я знал, что ты так умеешь, Эленария, то мне хватило бы тебя одной, – чёрные глазницы смотрят прямо в глаза моему аватару. – Сегодня ночью, дева, ты идёшь со мной к ритуальному алтарю!
Приблизившись