шага и произнес:
– Дедушка, что вы здесь стоите? Вам помощь нужна? Вы меня простите за беспокойство, может быть, вы ждете кого-нибудь? Вам нужно куда-нибудь ехать?
Старик молчал и никак не реагировал на серию моих вопросов, которыми я его забросал в смущении.
– Дедушка, вам плохо? Как вы себя чувствуете? Вы кушать хотите? – я повысил свой голос, думая, что, может быть, старичок глуховат.
Проходящие мимо люди недоуменно посматривали на меня, отчего я чувствовал неловкость, но решил не отступать. Старик будто не слышал меня, и тогда я слегка толкнул его в плечо. Он вздрогнул, будто я его разбудил.
– Дедушка, вы меня слышите? Вам помочь?
Старик начал кашлять.
– Вы замерзли, пойдемте ко мне в дом, согреетесь, и покушаем, что Бог послал.
– Спасибо, тебе, мил человек, – наконец вымолвил первые слова старик. Его голос был тих и мягок, что угадывалось сквозь хриплость.
Старик качнул головой и, откинувшись от столба, произнес:
– Иди, мил человек, вперед, а я за тобой поковыляю. Не спеши больно, ноги шибко подводят, не слушаются старика.
Я хотел взять его под руку, но он замотал головой:
– Не надо, сам дойду как-нибудь.
Мы двинулись в путь, я шел медленно, угловым зрением поглядывая на старика, который ковылял сзади, опираясь на палку и не поднимая головы. Снег так и продолжал лежать на его капюшоне и плечах. Мысли мои смешались, но, главное, я беспокоился о том, как он поднимется на гору, к моему домику. Тут молодой запыхается, а уж старый человек тем более. И еще я думал о том, чем накормить гостя, быстро соображая, что можно приготовить. На ум приходило только сделать горячий бульон из кубика-концентрата, немножко хамсы осталось, чай с сухарями.
Почуяв приближение хозяина, Ассоль уже радостно повизгивала и, когда мы оказались в поле ее зрения, принялась выражать свою радость вращением пушистого хвоста и выразительным воем. Нужно было увести собаку подальше от входа в домик и перевязать, чтобы гостя, не дай бог, не тронула.
– Дедушка, постойте здесь минуточку, я собаку перевяжу, чтобы вас не тронула.
– Не надо, мил человек, не беспокойся, меня собаки не трогают, – произнес старик, с трудом восстанавливая учащенное дыхание.
И действительно, Ассоль вела себя так, будто вовсе не замечала старика, только становилась на меня лапами и пыталась лизнуть в лицо.
– Добрая у тебя собачка, мил человек, а ты беспокоился.
Мы зашли в дом, и я усадил дедушку на старое кресло около печки, пододвинул к нему стол и отправился хлопотать на кухоньку.
– Сейчас, одну минуту, и все будет готово, правда, у меня с едой не богато, – оправдывался я.
Дедушка прислонил свой посох к печи и сидел, опустив плечи. Лица я его так и не видел. Вскоре пред стариком стоял горячий бульон, от которого поднимался ароматный парок. Старик дрожащими руками, которые были испещрены выпуклыми жилами, взял пиалу и начал тихонько прихлебывать.