её вели под руки.
Ребекка и Ульянкин папа давно были на месте, даже заняли очередь. У них оказался целый пакет еды: печенье, орешки, газировка. Они были весёлыми и беззаботными. Бабушка хлебнула газировки, успокоилась и, раскатисто захохотав, пошутила про субботний отдых и поток провинциалов, в очереди с которыми она сейчас стоит.
Очередь двигалась медленно, заворачивалась улиткой вдоль натянутых между столбиками леерных лент. Через час с небольшим дружная компания наконец попала внутрь здания, но до лифтов было ещё далеко. Вашингтон Тыквер, оглядываясь, улыбался. Бабушка Эсфирь торжественно рассказывала, что её сын, будучи студентом и молодым отцом, несколько раз участвовал в ежегодном забеге по лестницам башни. Да-да, есть такой забег – с первого по восемьдесят шестой этаж на время мчатся бегуны: соревнуются, кто домчит быстрее, кто побьёт предыдущий рекорд. Вашингтоша приходил в числе первых пятидесяти человек, а его лучший результат – попадание в первую десятку! Так что семье
Тыкверов Дом Имперского штата ну просто как дом родной!
Тянулись минуты, складываясь в часы, – в это время можно было бродить по улицам, изучая город. Второй час, третий… Ульянка скучала, но улыбалась довольным Тыкверам. Лифт, второй лифт. Тесно, люди, много, близко, просто вплотную…
Но на смотровой площадке, когда восемьдесят с лишним этажей остались внизу, Ульяна забыла о мучительном ожидании. Вот это да! Перед ней возникла потрясающая картина. Какая могучая даль! Торжество человеческой мысли, смекалки, бесстрашия и компромиссов! И такие высотные дома, и сякие. На маленьких квадратиках земли умещаются здания, которые этаж за этажом поднимаются в небо – и уступами, и крендельками, и пирамидкой…
Блестит на солнце, посылая прямо в глаза жёсткие лучи, стекло окон и целых стен, бликуют погашенные на день мириады рекламных фонариков. Они не складываются в фигуры и надписи, а лишь напоминают о себе блеском.
Ульянка наслаждалась. Она обошла по кругу зарешеченную площадку восемьдесят шестого этажа. Бесстрашно толкалась и извинялась, делая реверансы туристам, старалась не мешать тем, кто фотографируется, два раза даже щёлкнула чужим фотоаппаратом, чтобы заснять одну парочку. Вот это город, вот это сила и мощь человека! Ульянка и папа уважали труд и талант, и здесь, в Нью-Йорке, куда ни глянь, его было в избытке.
К Нью-Йорку, такому могучему и величественному, хотелось прижаться – да-да, отсюда, с высоты башни Ульяне хотелось, чтобы весь Нью-Йорк был с ней.
На высоте ветер оказался ледяным, он рвал кожу с лица, растрепал Ульянке волосы и унёс пушистую резинку с гномиком.
Ульяна бросала монеты в прорезь и водила окуляром смешного телескопа, рассматривая дома и улицы. Иногда даже удавалось разглядеть, что едят проходящие по тротуарам люди, рекламу, надписи.
Вот телескоп наведён на воду – как её много! Папа хотел посмотреть на реку Гудзон, припал к глазку. А когда его сменила Ульяна, она увидела… лес.
– Это штат Нью-Джерси, он на том берегу! – объяснила