капельку сока от сарделек подобрала. Я не выдержал, и отрезал ей четверть своей сардельки. Она тут же съела, и сказала, как бы извиняясь:
– Очень хорошие сардельки, качественные и свежие.
И это в благополучной Германии. Пиво она тоже пьёт без всякого смущения, очень охотно.
Часть времени я всё же уделил беседе с Костовичем и Шварцем. Разумеется, мы обсуждали список оборудования и возможности его доставки. А поздно вечером мы уже приехали, и разместились в отеле, в двух номерах. Уже завтра утром, в 9 часов, назначена встреча с Лениным. Эх, не высплюсь, а хочется быть в форме. Вдруг внукам придётся рассказывать: "Я видел Ленина". Отложить бы встречу, но неудобно, его уже не успевают предупредить. Ладно, сокращу сегодня программу с Эльзой.
Встреча назначена в кафе рядом с отелем, и я экономлю время, не завтракаю, поем во время разговора. Надеваю на столь ответственную встречу свой мундир тайного советника. Впрочем, выбор у меня не велик, а морская форма вряд ли уместна. Надо будет расширить гардероб.
Без двух минут девять Ленин уже сидит за столиком, читает газету. Но мне навстречу он вежливо встаёт, и приподнимает котелок в качестве приветствия. Да, он довольно изящно одет в костюм тройку и котелок. Многие отмечали его невысокий рост, но я бы сказал, что он очень невысокий. Вряд ли сильно выше метра шестидесяти. Но глаза живые, внимательные, любопытные. Движения быстрые. И он, довольно экспансивно, первым начинает разговор.
– Так это по вашей милости я тут застрял? Уже и сюда дотянулись руки охранки. Так вы, значит, тайный советник? Хороший мундир, вероятно, дорогой? Первый раз вижу такого юного тайного советника. И кто же, позвольте спросить, ваш папа? За какие заслуги ему позволили пристроить сыночка на тёплое место?
Ленин не просто картавит. Он говорит так, как будто это стоит ему усилий, больших, чем другим людям. Он как будто повышает голос до громкости, гораздо большей, чем ему удобно. Возможно, поэтому голос звучит монотонно, и приходится слегка напрягаться, чтобы его понять. Как адвокат с таким голосом умудрился выиграть все свои дела? Разве что благодаря гениальному уму?
– Мой папа? Убеждён, что он теперь совсем не известен. Нет, это не он сделал меня советником.
– Гм… Неизвестный папа… Возможно всё дело именно в этом?
Зачем он пытается меня оскорбить? Продуманная тактика, или он всегда так себя ведёт? Вероятно, первое. Хочет сорвать мой план разговора. Увы, у меня и плана-то нет.
– Я на папу очень похож. Никаких сомнений в отцовстве. И мама никогда не встречалась ни с кем из людей, которые теперь влиятельны. Мне это известно наверняка.
– Извините. Не хотел её обидеть. Может быть, пройдёмся, здесь неплохой парк, и совсем близко.
– Э… Владимир Ильич… Позвольте мне вас так называть…
– А не слишком ли фамильярно?
– Ну, тогда товарищ Ленин.
– А почему не просто господин Ульянов?
– Согласен, нет достаточных оснований. Но мне очень хочется называть вас одним